Домой Переломы Что можно написать про детективов. Типичные ошибки при написании детективов

Переломы

Что можно написать про детективов. Типичные ошибки при написании детективов

Начинающие авторы делятся на два типа: первые приступают к делу, не прочитав ни одной книги и опираясь лишь на веру в собственный талант, - а вторые годами не могут решиться, стараются набраться опыта, и начинают ближе к пенсии. Но чтобы стать успешным молодым автором, нужно учиться и пробовать одновременно. T&P собрали семь книг по писательскому мастерству, которые можно прочесть, чтобы научиться писать.

«История на миллион долларов»

Роберт Макки

У американских сценаристов есть секрет, о котором должны знать все начинающие авторы. Этот секрет - трехактная структура полного метра. На экране действие может развиваться только согласно такой структуре, причем главный герой по мере продвижения к финалу обязательно должен меняться.

Русскоязычные авторы традиционно переоценивают внутренний мир героев, их чувства и душевные терзания. То, что вызывало интерес читателей в позапрошлом веке, не находит отклика среди современников. Мир стал «быстрее», тексты - короче, времени ни на что не хватает. Сегодня удержать читателя за чтением может только действие. Пробегая глазами по строчкам на странице книги, он должен видеть, слышать, чувствовать и проживать то, что происходит внутри произведения.

«Птица за птицей»

Энн Ламотт

Энн Ламотт учит, пожалуй, самому важному - быть честным: как с самим собой, так и с читателями. Эта книга, пронзительная и искренняя, рассказывает о стиле жизни писателя и о том, какие трудности его поджидают. Автор рассказывает, как преодолеть страх перед первым черновиком, как писать постоянно, писать много, писать хорошо, получая при этом удовольствие.

Почему нельзя начинать новый писательский проект по понедельникам и в декабре? О чем думают и что чувствуют известные писатели, когда приступают к работе над новым текстом? Как заставить себя писать? Энн Ламотт отвечает на эти и другие вопросы на каждой странице своей книги.

При создании повестей писателя обязывают три принципа. К сожалению, никто не знает, какие.
(Сомерсет Моэм.)

До того, как мы начнем пытаться написать повесть, надо задать себе несколько вопросов. Начнем с такого: почему нам нравится читать криминально-сенсационную литературу?

Скорее всего, ответ будет таким: эти книги рассказывают увлекательные интригующие истории, и они легко читаются. Если повести других жанров могут обладать некоторыми, - или всеми, - этими признаками, то детективный жанр гарантирует их присутствие.

Но как описать интересующий нас вид литературы? Боюсь, точного определения нет, хотя чуть позже я предложу более подробное описание его характеристик. Пока же примем только, что криминал, - как детективная повесть, так и другие варианты, - это повесть, центральным мотивом которой является преступление, а сенсационная повесть может содержать мотив преступления, но не обязана это делать.

Если ты скажешь, что не читаешь такую литературу, либо ее не любишь, должна тебя честно предупредить, что написать хорошее произведение в этом литературном жанре тебе будет очень трудно. Люди обычно полагают, что если книгу легко читать, то ее было и писать легко - ах, если бы это было так! Поэтому не будем обольщаться, и воображать, что детективная повесть - это легкая литература, потому что есть правила, которыми надо пользоваться, работая над ней. Либо наоборот - детективную повесть легко писать, потому что правил таких нет. В реальности, автор криминально-сенсационной литературы творит, как обычный писатель, а дополнительно должен еще заботиться, чтобы результат получился увлекательным, и легко читаемым.

ЧТЕНИЕ ХОРОШИХ КНИГ

Лучший способ ориентироваться в каком-либо виде литературы - прочесть ее хорошие образцы. Можно записаться на курсы писательского мастерства, и даже их закончить, можно читать книги-руководства, посвященные способам писательства, но это лишь полусредства. В то же время чтение популярных авторов, корифеев того или иного вида литературы, - вещь совершенно необходимая. Поэтому в конце каждой главы я привожу список книг, которые считаю обязательными для чтения, чтобы знать этот жанр.

Увлекательные книги словно бы читаются сами. Первый раз их можно пробежать взглядом, но потом следует вернуться в начало, и неторопливо прочесть еще раз, обращая внимание на то, как они написаны. Как разные авторы соединяют различные сцены, как вводят героев, изменяют настроение, усиливают наш интерес, и не позволяют отложить книгу в сторону. Таким образом мы подсмотрим их техники, и попробуем чему-то у них научиться.

Читая и сравнивая работы разных писателей, мы начинаем понимать их сильные и слабые стороны. Каждому автору прекрасно удаются только некоторые вещи, а другие получаются хуже. В идеальном мире требовательный редактор заставил бы внести исправления и изменения, чтобы появилась идеальная книга. В нашем же мире сделать это не позволяет время, потому что считается, что творцы популярной сенсационной литературы должны выпускать из-под пера равномерный поток книжек.

Интересно, что писатель, который замечательно строит фабулу и умело создает атмосферу, иногда бывает поразительно неуклюж с точки зрения языка. Он использует слишком много прилагательных и определений там, где хватило бы одного правильно использованного слова. Другой же, используя элегантный язык, может нас оттолкнуть малоправдоподобным развитием событий. Еще один, прекрасно управляясь с изложением событий, слишком неясно, на наш взгляд, представляет героев. Понятно, что наше мнение субъективно, и когда мы жалуемся, другой читатель может восхищаться совершенством той же самой книги. Все это, однако, позволяет нам понять, чего можно достичь в этом виде литературы, и каких ошибок следует избегать при создании наших собственных книг.

ЗАЧЕМ ЗАНИМАТЬСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ?

Спрашивал ли ты себя: почему тебе хочется попробовать силы в этом литературном жанре? Есть ли у тебя придуманная история, концентрируется ли она вокруг какой-то интересной загадки? Есть ли у тебя герой, который может стать детективом? Есть ли у тебя профессиональный опыт - например, ты адвокат, работаешь в полиции, - который можно использовать? Это серьезные облегчения, и каждый из них может оказаться подходящей страховой опорой.

Преступники, как люди активные, и обычно неглупые, представляют собой хороший материал на литературных персонажей. Чтобы совершить преступление, им надо проявить инициативу, интеллект и смелость в исполнении своих планов. Их моральная ошибка заключается в том, что они неспособны оценить свое безумие, в убеждении, что их поймали только потому, что не повезло, а дерзость проявляется в том, что они опять совершают преступление, и становятся рецидивистами. Но независимо от того, концентрируется ли сюжет на преступниках, или их жертвах, преступление для нас является плодородной почвой для работы.

ФАНТАЗИРОВАНИЕ

Быть писателем - значит видеть жизнь несколько иначе, чем обычные люди. Знакомые могут разговаривать о каком-то событии обыденно и просто, но твое воображение должно его оживить. Книги получаются из вопросов, а одним из самых творческих является вопрос: «Что было бы, если…». Спрашивая это, ты освобождаешь свое воображение. Этот вопрос надо задавать, планируя свою повесть, а потом еще раз, и еще, развивая сюжет на бумаге. Повесть никогда не появляется в голове полностью законченной, обычно она является суммой ответов на многие вопросы.

Предположим, что выходя из бара с приятелями, мы видим пару людей, которые скандалят у запаркованной машины. Мужчина вырывает у женщины ключи, уезжает, бросив ее на стоянке. Твоих знакомых эта сцена заинтересует в основном на уровне фактов. Может, они только немного преувеличат, рассказывая, что услышали во время скандала, но в целом опишут событие достаточно верно. То, что они видели и слышали, позволит им решить, что мужчина вел себя отвратительно, либо женщина получила то, на что заслужила. Тем временем писатель, который сидит в тебе, развлекается от души.

А если бы, - думаешь ты, - ребенок этой пары (они ведь могут иметь ребенка), остался в кресле на заднем сидении машины? Мужчина не был похож на заботливую няньку, а у женщины не было с собой сумочки, вероятно, она оставила ее в машине. Как она справится без сумочки? До этого момента мы думали, что эти люди - семья. А если нет? Если это был обычный угон машины? А может, ограбление?

История укладывается в единое целое, как стеклышки в калейдоскопе. Могло быть так: мужчина втерся в доверие женщине, а когда она его отвозила (отдельный вопрос - куда?), достал нож, и заставил ее поехать за город. Увидев стоянку возле паба, женщина резко свернула, и попробовала убежать. Но убежал он, да еще с ее машиной.

Минутку. Ведь женщина не побежала в бар, умоляя вызвать полицию, она пошла туда спокойно, и, как нам припоминается, даже неторопливо. А ведь жертва преступления должна быть в шоке. Она не была. Может, мы это неправильно все представили? А если бы это женщина ему навязывалась, и заставляла сделать то, чего он сделать не мог, или не хотел? А если бы…

ТАК ЛИ ВАЖНА ОРИГИНАЛЬНОСТЬ?

Последняя версия, в которой оказались перевернуты с ног на голову вероятные отношения двух главных героев, более оригинальна, и поэтому она более интересна чем та, что первой пришла в голову. Она могла бы послужить основой повести. Так как именно я ее придумала, не думаю, что кто-то использовал ее раньше. В любом случае, меня это не остановило бы от превращения ее в повесть, потому что когда уже будет определена фабула и конец, когда персонажи обретут соответствующий фон и мотивацию, и я определю тему, - например, преследование, - повесть будет написана в моем, индивидуальном, трудном для подделки стиле, и этим будет отличаться от книг других писателей.

Студенты говорят мне, что боятся начать писать, потому что представляют, будто них требуется абсолютная оригинальность, и считают, что в области рассматриваемого нами жанра, оригинальности добиться труднее всего. Однако каждый, кто ожидает оригинальности, будет ждать очень долго, а кроме того, полная оригинальность не так уж важна, потому что неужели после страданий Ромео и Джульетты не может больше быть несчастливых любовников?

Поэтому, если ты поймаешь себя на том, что воображение подсовывает тебе историю, основанную на событиях, подобных тем, что произошли на парковке, либо концентрируется вокруг какого-то необычного человека, либо фрагмента подслушанного разговора, либо статьи из газеты, - заметь, что истории эти могут быть зародышами повести. Запиши их все, как можно скорее, и те, что понравились, и те, которые отбросил. Когда ты будешь их записывать, вероятно, появятся дополнительные идеи. Позже это все надо просеять, разложить и обдумать заново, помня, что незаписанные идеи любят забываться.

Не думаю, что стоит вытаскивать блокнот при знакомых, и афишировать свою странность, но давайте использовать первую попавшуюся возможность, пока идеи еще свежие. Живое воображение позволяет замечательно развлекаться, но чтобы СТАТЬ писателем, необходимо умение вести записки. В противном случае наше фантазирование будет только обычным сном наяву.

В это же самое время наши знакомые, не обладающие столь буйным воображением, разговаривают о растущих ценах на пиво, и о том, как хорошо было в барах раньше, потому, что можно было сидеть, и спокойно разговаривать о растущих ценах, вместо того, чтобы перекрикивать современный шум: музыку из динамиков, телевизор, игровые автоматы и пр.

Люди часто спрашиваю писателей: откуда вы берете свои идеи? Они обижаются, когда слышат в ответ, что идеи приходят отовсюду, и в любое время. Они чувствуют себя обиженными, потому что не имеют такого опыта, и не могут понять, как писатель видит мир. Впрочем, иногда люди заявляют, что какой-то человек или событие «должны быть описаны в книжке», а так как сами этого сделать не могут, предлагают тему знакомому писателю. Я не помню, чтобы какое-то из этих предложений хоть в минимальной степени оказалось для меня полезным. На мое воображение действуют иные вещи, чем на их, и, вероятно, иные, чем на твое, читатель.

Поэтому я прекрасно понимаю, что мой пример с парковкой мог тебя просто разозлить, потому что ничем не напоминает историю, в написании которой я должна тебе помочь. Хорошо, время заняться тем, что ты имеешь в виду.

ТВОЙ НАЧАЛЬНЫЙ ПУНКТ

Если ты уже провел массу времени, обдумывая идеи для повести, создавая сюжет и представляя ее героев, тогда, вероятно, у тебя подготовлена только часть истории, и один, может, два главных героя. Может быть, даже еще меньше. Возможно, ты расположил действие в каком-то месте или среде, и обдумал только одну сцену, ничего больше. Не волнуйся - ты в хорошей компании. П.Д.Джеймс относится к тем писателям, кто убедился, что повести в основном берутся из желания использовать в рассказываемой истории какое-то особенное место. В ее книгах важную роль играют здания: например, ранневикторианский дом, перенесенный на другую сторону Лондона для нужд «Интриг и желаний». Известно так же, что первым зародышем «Французской любовницы» Джона Фоулса был рисунок укрытой плащом фигуры, смотрящей в море, который он нашел в Lime Regis. Такие моменты для писателя ценятся на вес золота. Каким бы ни был твой начальный пункт, с него мы и начнем.

Нужен будет, как я уже вспоминала, карманный блокнот, чтобы записывать идеи, которые приходят в голову, пачка чистых листов бумаги, так называемых фишек, которые можно соединить вместе, либо удобный блок, из которого можно вырывать страницы. Спасением является бумажная папка для свободных листов, или удобная коробка. В ней помещается не только наш манускрипт, но и журналы, книги, фотографии, которые являются вспомогательным материалом. Кроме карандашей, которыми мы пишем, вероятно, с синим или черным вкладышем, хорошо еще иметь отличающийся цвет, например, красный или зеленый, чтобы отмечать им определенные фрагменты. В пятой главе мы вернемся к разговору о снаряжении, а пока нам нужно только самое необходимое оборудование.

ЗАПИСЫВАНИЕ

Написание повести - это искусство сдерживания идей. Плоды нашего воображения легче оценить, когда они будут запечатлены на бумаге, поэтому давайте начнем с того, что мы знаем о нашей будущей повести. Если мы уже придумали сюжет, целиком, или хотя бы малую часть, давайте попробуем выразить его в одном абзаце. Так как это лишь наброски, он должен только раскрыть фабулу, и не обязан быть записан прекрасным языком. Зато обязан быть кратким, в несколько строк.

Вот как я сократила историю, которая стала основой моей второй сенсационной повести «Threatening Eye»:

Три нити загадочной истории:

1. Человек А: порножурналы, судимый, подозрительное поведение, собачьи бои.

2. Человек Б: скрывается от полиции.

3. Человек В: приятель, который подозревает А в убийстве.

Поместить в графстве Хертфордшир.

Собачьи бои могут проводиться в черном деревянном сарае.

Это было ядро повести. Ее вдохновением послужило реальное полицейское расследование, связанное с серийным насильником. Дважды допрашивали известного мне человека. Я узнала, что он сидел в тюрьме за убийство, и вел двойную жизнь: был редактором уважаемого журнала, и «очаровательным» фотографом, который охотился на девочек-подростков. С помощью вопросов «что бы было, если бы…» я превратила изнасилование в убийство, а остальное было уже чистым вымыслом, кроме важных для фигуры моего персонажа собачьих боев и топографических и социальных подробностей, связанных с типичной деревушкой графства Хертфордшир.

ФАКТ И ФИКЦИЯ

Можно использовать реальные события и людей, как материал для воображения, но они должны быть подданы определены изменениям - мы ведь не хотим, чтобы нас обвинили в оскорблении чести и достоинства кого-то, кто лишь кое-как переодетый выступает у нас в роли убийцы. Естественно, нельзя также использовать настоящие фамилии. А в остальном, чем меньше мы ограничим воображение, тем лучше.

Даже если сначала ты воспользуешься реальным человеком, в результате литературных метаморфоз он очень быстро изменится. Благодаря этому, ветеринар меняет профессию, превращаясь во врача, а если он должен терпеть капризную жену, лучше бы было, если бы из порядочной и честной дамы, проводящей свободное время в комнатах местного справочного бюро, она превратилась в избалованную манекенщицу; дом, в котором живет врач, так скучен, что ты переносишь его на вересковые пустоши, в особняк с привидениями. А когда закончишь эти изменения, то как тебе, так и (что самое важное) ему будет трудно распознать в герое криминальной повести давнего ветеринара.

КОНФЛИКТ И ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Повести любого рода, хотя и отличаются друг от друга так же, как их авторы, всегда основаны на конфликте. Герои попадают в неприятности, по мере развития событий они пытаются с ними справиться, в конце концов их ситуация меняется, либо, в худшем случае, меняется отношение персонажей к окружающим их проблемам. В криминалах эти проблемы и испытания вызваны преступлением, а появляются, как его результат. Преступлением почти всегда здесь является убийство - это абсолютное преступление, так как жертву нельзя воскресить, а убийца не может исправить свою вину.

Популярным способом убийства являются: выстрел из огнестрельного оружия, удушение, удар ножом, удар тупым предметом, отравление, утопление или подстроенный несчастный случай. Чтобы убийство выглядело убедительным, оно должно быть подстроено под персонажа: убийца-рецидивист может вытащить пистолет, а домашняя хозяйка, в свою очередь, воспользуется чугунной сковородкой.

Так как наш жанр занимается поведением индивидуума в экстремальных ситуациях, в создаваемой нами повести эта ситуация должна найти свое яркое отражение. По крайней мере один из наших героев должен находиться под нарастающим давлением, которое увеличивается по мере того, как разворачивается действие. Независимо от самого сюжета, а значит, независимо от того, является ли это конфликт в семье, конфликт между приятелями, соседями или коллегами по работе, - проблемы, возникающие из этого напряжения, из чьего-то упрямства, ревности, мании или жажды мести, являются всегда богатым источником сюжетных идей. Другим способом создания истории является представление, как бы наши герои отреагировали, если бы их жизнь оказалась нарушена повторением, или открытием каких-то событий из прошлого.

Предположим, что мы исследуем событие из истории своей семьи. Когда берешь что-то из жизни, особенно из жизни своей семьи, разумно урезать проблему или конфликт до самой его основы, чтобы быть уверенным в получившемся напряжении и драматической конструкции. Поэтому удаляем на минутку реальных людей, чтобы не загромождать образ множеством неважных для повести мелочей. Урезав тетку Анну до минимума, можно увидеть слабые места ее истории. Если она окажется непригодной, остается возможность выдумать более энергичный персонаж, который ее заменит. Тут нет места сентиментальности. Нам нужна история, которую можно развить в литературу, потому что мы не пишем биографию или семейную хронику.

ПРОСТОТА

Я должна тебя предостеречь до того, как ты поддашься искушению писать по-настоящему сложно и изысканно, Из фрагмента моего блокнота можно понять, что повесть «Threatening Eye» была технически довольно сложной, потому что использовала три разных перспективы: человека А, человека Б, и приятеля человека А, т. е. человека В. Может быть, ты тоже собираешься сделать что-то подобное.

Перескакивание с перспективы одного героя на перспективу другого, является эффективным способом увеличить напряжение, и ускорить темп повествования. Читая об относительно спокойном моменте жизни одного из них, мы по прежнему думаем о том, что происходит с персонажем, который попал в трудную ситуацию, и полны опасений. Нельзя верить какой бы то ни было успокаивающей информации, и даже в самом спокойном моменте часто появляется нотка беспокойства.

Я очень люблю писать и читать повести, содержащие много перспектив, но должна предостеречь начинающих писателей: чем больше перспектив у нас есть, тем более сложным становится процесс написания. Ты должен хорошо подумать, сможешь ли воспользоваться формой, которая будет особенно трудной (больше информации о разных перспективах находится в главе четвертой).

Я не предлагаю превращать свою работу в повестушку, написанную только с одной точки зрения. Может быть, самым удачным способом повествования ЯВЛЯЕТСЯ рассказ, который ведется с точки зрения трех или четырех персонажей. Но в таком случае эту историю надо отложить на какое-то время, пока ты не наберешься опыта, и не станешь более зрелым писателем. Обычно в головах авторов роятся идеи, поэтому у тебя, без сомнения, есть под рукой более простой сюжет, заслуживающий внимания, и который можно прекрасно использовать для начала. После этого предостережения оставляю окончательное решение заинтересованным лицам.

Цитата из моего блокнота показывает так же, что с самого начала я знала, - Threatening Eye будет сенсационной повестью, а не детективом или криминалом. А могло быть и по другому. Я могла сосредоточиться на полицейском расследовании, которое касалось серии убийств в деревушках графства Хертфордшир, и тогда это была бы детективная история. Господа А и Б могли быть подозреваемыми, пока полиция, не смотря на трудности, определила бы окончательно, кто является настоящим убийцей. Это мог быть также криминал, рассказывающий о человеке А, который не мог снять с себя подозрения, не раскрыв при этом секреты своей омерзительной преступной биографии.

А что с твоей историей? Знаешь ли ты, к какой из этих обширных категорий она относится? Создавая детектив, в котором выступает проницательный инспектор, преданный сержант и не слишком сообразительный участковый, ты можешь быть уверен, что приклеил правильную этикетку. В другом случае, принятие решения, какой вид повествования лучше всего подойдет выбранному замыслу, потребует большего времени для раздумий. А когда ты, наконец, решишь, может, захочешь сделать другой выбор под влиянием новых идей, далее углубляясь в сюжет и героев.

На начальных этапах создания, в повести нет никаких постоянных элементов, можно заново все обдумать и отбросить, пока не решимся на что-то, что кажется подходящим для своей задачи. Но когда ты обдумываешь или поправляешь повесть заново, не избавляйся от старых записок, потому что может случиться, что ты захочешь вернуться в предыдущей версии, либо решишь еще раз ее обдумать.

КАК РАССКАЗЫВАТЬ

Чтобы создать повесть, надо нечто большее, чем просто хорошая история и убедительные герои… Прежде всего, ты должен рассказать историю так, чтобы использовать ее в максимальной степени. Если это сенсационная повесть или криминал, надо писать ее так, чтобы она была как можно более загадочной и увлекательной. Писатели с наработанной репутацией иногда этого не понимают, особенно те, кто пишет детективы. Их издатели часто требуют, чтобы они каждый год поставляли очередную повесть об инспекторе Проницательном, поэтому каждую идею, какая только им приходит в голову, связывают с личностью своего инспектора, тем самым лишаясь возможности написать хорошую повесть с новым героем.

Поэтому неразумно заранее привязывать себя к какому-то определенному типу криминальной литературы, пока не исследуешь тщательно все идеи. Однако если такой подход тебя беспокоит, и ты в эту минуту хочешь обязательно приклеить ту или иную этикетку, советую заглянуть в третью главу, полностью посвященную определению разных видов криминально-сенсационной литературы.

РАБОТА НАД СВОЕЙ ПОВЕСТЬЮ - 1

1. Запиши историю, которую ты намерен использовать. На этом этапе не углубляйся в подробное конструирование героев, ты сможешь это сделать по прочтении следующей главы.

2. Отметь в записках источник информации: вырезки из газет, телевидение, услышанный анекдот, какое-то событие, свидетелем которого ты был. Может, ты захочешь позже обратиться к этому источнику, чтобы проверить, сделаны ли необходимые изменения, и хорошо ли закамуфлированы реальные особы.

3. Проверь, можешь ли ты ответить на следующие ключевые вопросы, касающиеся каждой повести этого жанра: Кто? Что? Где? Когда? Почему? Как?

4. Уменьши повествование до схемы, и покажи на ней место, где находится конфликт.

5. Опиши историю в одном абзаце. Сохрани его, может, еще пригодится.

Реши, каким потенциалом она располагает: сенсационной повести, детектива, криминала или повести другого типа.

1. Если тебе не удалось выдумать правдоподобную историю, опиши, более-менее подробно, одного из главных героев.

2. Запиши все свои сюжетные идеи. Отметь, почему они тебе кажутся многобещающими, или почему ты думаешь, что их нельзя будет использовать.

1. У тебя нет даже героя? Тогда опиши то, что есть, например, место, в котором ты намерен поместить действие.

БИБЛИОГРАФИЯ

Уилки Коллинз. Лунный камень.

Морис Леблан. Арсен Люпен, вор-джентльмен.

Гастон Леру. Тайна желтой комнаты.

Эдгар Аллан По. Убийство на улице Морг.

Как пишется детективный рассказ

Сразу же хочу оговориться: я пишу этот очерк, вполне отдавая себе отчет в том, что его автору так и не удалось написать детективный рассказ. Причем не удавалось многократно , а потому мой авторитет обладает известной практической и научной значимостью, подобно авторитету какого-нибудь великого государственного мужа или мыслителя, занимающегося безработицей или жилищной проблемой. Я вовсе не претендую на то, чтобы создать образец для подражания, которому бы следовал начинающий автор: если угодно, я являю собой скорее дурной пример, которого следует избегать. К тому же я не верю, что в детективном жанре могут быть образцы, равно как и в любом другом нужном деле. Удивительно, что популярная дидактическая литература, которая постоянно учит нас, как сделать все то, чего делать не следует, еще не выработала достаточно образцов для подражания. Удивительно также, что заглавие настоящего очерка пока еще не пялится на нас с каждого книжного лотка. Из печати бесконечным потоком выходят брошюры, постоянно объясняющие людям то, что совершенно невозможно постигнуть: что такое личность, популярность, поэзия, обаяние. Нас усердно обучают даже тем литературным и журналистским жанрам, которые решительно не поддаются изучению. Настоящий очерк, напротив, представляет собой ясное и конкретное литературное руководство, которое, пусть и в весьма ограниченных пределах, можно изучить, а по счастливой случайности - и постигнуть. Думаю, что рано или поздно нехватка подобных руководств будет устранена, поскольку в мире коммерции спрос мгновенно реагирует на предложение, но люди не в состоянии получить того, что хотят. Думаю, что рано или поздно появятся не только разнообразные руководства по обучению сыскных агентов, но и руководства по обучению преступников. В современной этике произойдут незначительные изменения, и, когда лихой и сметливый деловой ум окончательно порвет с нудными догмами, навязанными ему духовниками, газеты и реклама проявят полное небрежение к запретам сегодняшнего дня (подобно тому, как сегодняшний день проявляет полное равнодушие к табу средних веков). Кражу будут преподносить как вид ростовщичества, а резать глотки будет не большим преступлением, чем скупать товары на рынках. На книжных лотках будут красоваться брошюры с броскими заголовками: «Подлог за пятнадцать уроков» или «Как поступить, если брак не удался» с таким же общедоступным руководством по отравлению, как если бы речь шла об использовании противозачаточных средств.

Впрочем, давайте наберемся терпения и не будем до времени заглядывать в счастливое будущее, а покуда оно не наступило, дельный совет о том, как совершать преступления, может оказаться ничуть не лучше дельного совета о том, как их раскрывать или как описать их раскрытие. Насколько я себе представляю, преступление, раскрытие преступления, описание преступления и его раскрытия и руководство к такому описанию, несомненно, требуют определенного напряжения мысли, между тем как преуспевание или сочинение книги о том, как преуспеть, ни в коей мере не нуждаются в этом весьма обременительном процессе. Как бы то ни было, когда я задумываюсь о теории детективного жанра, я становлюсь чем-то вроде теоретика. Иными словами, я объясняю все с самого начала, по возможности избегая захватывающих зачинов, трескучих фраз, неожиданных поворотов, призванных привлечь внимание читателя. При этом я вовсе не пытаюсь сбить его с толку или - чего доброго - пробудить в нем мысль.

Первый и основополагающий принцип состоит в том, что цель детективного рассказа, как, впрочем, и любого другого рассказа, не мрак, но свет. Рассказ пишется ради момента прозрения, а вовсе не ради тех часов чтения, которые этому прозрению предшествуют. Заблуждение читателя - это то облачко, за которое ненадолго скрылся свет понимания, и большинство неудачных детективов неудачны именно потому, что они пишутся, чтобы запутать читателя, а не для того, чтобы его просветить. Авторы детективов почему-то считают своим непременным долгом сбить читателя с толку. При этом они забывают, что важно не только скрыть тайну, но и эту тайну иметь, причем такую, которая того стоит. Кульминация не должна одновременно быть спадом; в ней вовсе не обязательно окончательно запутать доверчивого читателя, которого автор водит за нос: кульминация - это не столько лопнувший пузырь, сколько забрезживший рассвет, который тем ярче, чем темней ночь. Всякое произведение искусства, каким бы оно ни было тривиальным, апеллирует к ряду серьезных истин, и, хотя мы имеем дело всего-навсего с толпой безмозглых Уотсонов, у которых от удивления глаза лезут на лоб, не следует забывать, что и они рвутся на свет прозрения из мрака заблуждения и что мрак нужен лишь затем, чтобы оттенить свет. Меня всегда поражало, что по забавному совпадению лучшие рассказы о Шерлоке Холмсе имеют заглавия, придуманные как будто специально, чтобы подчеркнуть эту изначальную проясненность детектива, - «Серебряный», например.

Второй очень важный принцип состоит в том, что суть всякого детективного произведения в простоте, а не в сложности. Загадка может показаться сложной, в действительности же она должна быть простой. Автор нужен нам затем, чтобы раскрыть тайну, а вовсе не затем, чтобы разъяснять ее. Развязка сама все разъяснит; в детективе должно быть нечто, что едва слышно процедит уличенный убийца или истошно провизжит насмерть перепуганная героиня, прежде чем упасть в обморок от запоздалого шока, вызванного нечаянным прозрением. У некоторых литературных детективов разгадка более запутанна, чем загадка, а преступление и того сложней.

Из чего следует третий принцип: событие или персонаж в которых заложен ключ к тайне, должны быть центральным событием и заметным персонажем. Преступник должен быть на переднем плане и вместе с тем совершенно не бросаться в глаза. Приведу пример из рассказа Конан Дойла «Серебряный». Конан Дойл не менее известен, чем Шекспир, а потому теперь уже нет никакой нужды хранить тайну одного из первых его знаменитых рассказов. Холмсу становится известно, что украдена призовая лошадь и что вор убил тренера, бывшего при этой лошади. Разумеется, самые разные люди, и не без оснований, подозреваются в краже и убийстве, однако никому не приходит в голову самое простое и естественное решение загадки: тренера убила сама лошадь. Для меня это образец детективного рассказа, ибо разгадка лежит на поверхности и вместе с тем остается незамеченной. Действительно, рассказ назван именем лошади, рассказ посвящен лошади, лошадь все время на переднем плане. Но при этом она как бы в другой плоскости, а потому оказывается вне подозрений. Как ценная вещь она остается для читателя Фаворитом, зато в качестве преступника - темной лошадкой. «Серебряный» - это очередная история кражи, в которой лошадь исполняет роль драгоценности, но такой драгоценности, которая может стать орудием убийства. Я бы назвал это первым правилом детектива, если вообще существуют правила для этого литературного жанра. В принципе преступник должен быть привычной фигурой, выполняющей непривычную функцию. Нельзя понять того, чего мы не знаем, а потому в детективном повествовании преступник должен всегда оставаться фигурой заметной. В противном случае в раскрытии тайны не будет ровным счетом ничего неожиданного - какой смысл во внезапном появлении человека, которого никто не ждет? Итак, преступник должен быть на виду, но вне подозрений. Искусство и сноровка автора детектива проявятся вполне, если ему удастся выдумать убедительную и вместе с тем вводящую в заблуждение причину, по которой убийца связан не только с убийством, но и с действием всего романа. Многие детективы не удаются именно потому, что преступник ничем не обязан сюжету, кроме необходимости совершить преступление. Обыкновенно преступник - человек вполне обеспеченный, в противном случае наш справедливый, демократический закон потребовал бы задержать его в качестве бродяги задолго до того, как арестовать в качестве убийцы. Такого героя мы начинаем подозревать по методу исключения: большей частью мы подозреваем его просто потому, что он находится вне подозрений. Мастерство рассказчика должно вызвать у читателя иллюзию того, что преступник и не помышляет об уголовном преступлении, а автор, изобразивший преступника, не помышляет о литературном подлоге. Ибо детектив - всего лишь игра, и в этой игре читатель борется не столько с преступником, сколько с самим автором.

Писатель обязан помнить, что в такой игре читатель не скажет, как он сказал бы, познакомившись с более серьезным и правдивым сочинением: «Зачем было инспектору в зеленых очках карабкаться на дерево и следить за огородом докторши?» У него неизбежно возникнет совершенно другой, причем весьма неожиданный вопрос: «Зачем было автору заставлять инспектора карабкаться на дерево и вообще зачем было вводить этого инспектора?» Читатель готов признать, что городу, но никак не рассказу, не обойтись без инспектора. Поэтому необходимо объяснить его присутствие в повествовании (и на дереве) не только произволом городских властей, но и произволом автора детектива. Помимо мелких преступлений, раскрытием которых инспектор ублажает себя в узких пределах фабулы, он должен быть связан с рассказом и прочими оправдывающими обстоятельствами, причем как литературный персонаж, а не как простой смертный в реальной жизни. Следуя своему природному чутью, читатель, постоянно играющий в прятки с писателем, своим главным противником, недоверчиво скажет: «Да, я понимаю, инспектор может забраться на дерево. Я прекрасно знаю, что на свете есть деревья и есть инспекторы. Но скажите, коварный вы человек, зачем было заставлять именно этого инспектора забираться именно на это дерево именно в этой истории?»

Это и есть четвертый принцип, который следует запомнить. Как и все предыдущие, он, может статься, не будет воспринят как практическое руководство, так как в основу его легло слишком много теоретических рассуждений. Принцип этот основывается на том, что в иерархии искусств таинственные убийства принадлежат шумной и веселой компании, именуемой шутками. Детективный рассказ - это фантазия, заведомо претенциозный вымысел. Про него, если угодно, можно сказать, что это самая искусственная форма искусства. Я бы сказал даже, что это откровенная игрушка, то, во что играют дети. Отсюда следует, что читатель, который и есть дитя, смотрящее на мир широко раскрытыми глазами, отдает себе отчет на только в наличии игрушки, но и в наличии невидимого компаньона, который к тому же - создатель игрушки, хитроумный обманщик. Невинный ребенок очень сообразителен и совершенно доверчив. А потому, повторяю, одно из первых правил, которым должен руководствоваться автор истории, задуманной как обман, состоит в том, что замаскированный убийца должен иметь художественное право выйти на сцену, а не только жизненное право существовать на земле. Если он приходит в дом по делу, то это дело должно иметь прямое отношение к задачам рассказчика: он должен руководствоваться не мотивами посетителя, а мотивами автора, которому он обязан своим литературным существованием. Идеальный детектив - это детектив, в котором убийца действует по замыслу автора, сообразуясь с развитием сюжетных перипетий, в которые он попадает не по естественной, разумной необходимости, а по причине тайной и непредсказуемой. Замечу, что именно поэтому, несмотря на все издержки «любовной интриги», традиция сентиментального, вяло текущего, викторианского повествования заслуживает добрых слов. Некоторые сочтут такое повествование занудным, но для сокрытия тайны оно может оказаться незаменимым.

И наконец, последний принцип, состоящий в том, что детективный рассказ, как и всякое литературное произведение, начинается с идеи, а не только стремится отыскать ее, касается уже сугубо технической стороны дела. Когда речь идет об истории, связанной с раскрытием преступления, ее автору необходимо начать изнутри, тогда как детектив приступает к расследованию извне. Всякая удачно придуманная детективная задача строится на предельно ясном, а стало быть, простом умозаключении, на каком-нибудь будничном эпизоде, который запомнился писателю и легко забудет читатель. Но, как бы то ни было, история должна основываться на истине, и, хотя в ней и содержится изрядная доля опиума, она не должна восприниматься лишь как фантастическое видение наркомана.

Так называется список из двадцати пунктов, который я вчера увидела в авторском вконтактовском паблике. Собираются там в основном авторы сетевые, однако этот список, как утверждается, взят с форума "Эксмо". М-м... Честно говоря, по мере чтения у меня все больше округлялись глаза, потому что фактически на каждый пункт "как не надо делать" я вспоминала минимум одну успешную книгу или успешный фильм в детективном жанре, где это самое "не надо" как раз и было сделано. Кое-что было и у меня самой, но - ладно, я, положим, не показатель. А вот мировые литература и кинематограф, сдается мне, все-таки что-то да значат.

Итак, если кому интересно:

1) Читатель должен иметь равные с сыщиком возможности для разгадки тайны преступления. Все ключи к разгадке должны быть ясно обозначены и описаны.

2) Читателя нельзя умышленно обманывать или вводить в заблуждение, кроме как в тех случаях, когда его вместе с сыщиком по всем правилам честной игры обманывает преступник.

3) В романе не должно быть любовной линии. Речь ведь идет о том, чтобы отдать преступника в руки правосудия, а не о том, чтобы соединить узами Гименея тоскующих влюбленных.

4) Ни сам сыщик, ни кто-либо из официальных расследователей не должен оказаться преступником. Это равносильно откровенному обману - все равно как если бы нам подсунули блестящую медяшку вместо золотой монеты. Мошенничество есть мошенничество.

5) Преступник должен быть обнаружен дедуктивным методом - с помощью логических умозаключений, а не благодаря случайности, совпадению или немотивированному признанию. Ведь, избирая этот последний путь, автор вполне сознательно направляет читателя по заведомо ложному следу, а когда тот возвращается с пустыми руками, преспокойно сообщает, что все это время разгадка лежала у него, автора, в кармане. Такой автор не лучше любителя примитивных розыгрышей.

6) В детективном романе должен быть детектив, а детектив только тогда детектив, когда он выслеживает и расследует. Его задача состоит в том, чтобы собрать улики, которые послужат ключом к разгадке, и в конечном счете укажут на того, кто совершил это низкое преступление в первой главе. Детектив строит цепь своих рассуждений на основе анализа собранных улик, иначе он уподобляется нерадивому школьнику, который, не решив задачу, списывает ответ из конца задачника.

7) Без трупов в детективном романе просто не обойтись, и чем натуралистичней труп, тем лучше. Только убийство делает роман достаточно интересным. Кто бы стал с волнением читать три сотни страниц, если бы речь шла о преступлении менее серьезном! В конце концов, читатель должен быть вознагражден за беспокойство и потраченную энергию.

8) Тайна преступления должна быть раскрыта сугубо материалистическим путем. Совершенно недопустимы такие способы установления истины, как ворожба, спиритические сеансы, чтение чужих мыслей, гадание, и т.д., и т.п. У читателя есть какой-то шанс не уступить в сообразительности детективу, рассуждающему рационалистически, но, если он вынужден состязаться с духами потустороннего мира, он обречен на поражение ab initio

9) Должен быть только один детектив, то бишь только один главный герой дедукции, лишь один deus ex machina. Мобилизовать для разгадки преступления умы троих, четверых или даже целого отряда сыщиков - значит не только рассеять читательское внимание и порвать прямую логическую нить, но и несправедливо поставить читателя в невыгодное положение. При наличии более чем одного детектива читатель не знает, с которым из них он состязается по части дедуктивных умозаключений. Это все равно что заставить читателя бежать наперегонки с эстафетной командой.

10) Преступником должен оказаться персонаж, игравший в романе более-менее заметную роль, то есть такой персонаж, который знаком и интересен читателю.

11) Автор не должен делать убийцей слугу. Это слишком легкое решение, избрать его - значит, уклониться от трудностей. Преступник должен быть человеком с определенным достоинством - таким, который обычно не навлекает на себя подозрений.

12) Сколько бы ни совершилось в романе убийств, преступник должен быть только один. Конечно, преступник может иметь помощника или соучастника, но все бремя вины должно лежать на плечах одного человека. Надо предоставить читателю возможность сосредоточить весь пыл своего негодования на одной-единственной черной натуре.

13) В истинно детективном романе неуместны тайные бандитские общества, всякие там каморры и мафии. Ведь захватывающее и по-настоящему красивое убийство будет непоправимо испорчено, если окажется, что вина ложится на целую преступную компанию. Разумеется, убийце в детективном романе следует дать надежду на спасение, но позволить ему прибегнуть к помощи тайного сообщества - это уже слишком. Ни один первоклассный, уважающий себя убийца не нуждается в подобном преимуществе.

14) Способ убийства и средства раскрытия преступления должны отвечать критериям рациональности и научности. Иначе говоря, в детективный роман нельзя вводить псевдонаучные, гипотетические и чисто фантастические приспособления. Как только автор воспаряет, на манер Жюля Верна, в фантастические выси, он оказывается за пределами детективного жанра и резвится на неизведанных просторах жанра приключенческого.

15) В любой момент разгадка должна быть очевидной - при условии, что читателю хватит проницательности разгадать ее. Под этим подразумевается следующее: если читатель, добравшись до объяснения того, как было совершено преступление, перечитает книгу, он увидит, что разгадка, так сказать, лежала на поверхности, то есть все улики в действительности указывали на виновника, и, будь он, читатель, так же сообразителен, как детектив, он сумел бы раскрыть тайну самостоятельно, задолго до последней главы. Нечего и говорить, что читатель сообразительный частенько именно так и раскрывает ее.

16) В детективном романе неуместны длинные описания, литературные отступления и побочные темы, изощренно тонкий анализ характеров и воссоздание атмосферы. Все эти вещи несущественны для повествования о преступлении и логическом его раскрытии. Они лишь задерживают действие и привносят элементы, не имеющие никакого отношения к главной цели, которая состоит в том, чтобы изложить задачу, проанализировать ее и довести до успешного решения. Разумеется, в роман следует ввести достаточно описаний и четко очерченных характеров, чтобы придать ему достоверность.

17) Вина за совершение преступления не должна взваливаться на преступника-профессионала. Преступления, совершаемые взломщиками или бандитами, расследуются управлением полиции, а не писателем-детективщиком и блестящими сыщиками-любителями. По-настоящему захватывающее преступление - это преступление, совершенное столпом церкви или старой девой, известной благотворительницей.

18) Преступление в детективном романе не должно оказаться на поверку самоубийством или несчастным случаем. Завершить одиссею выслеживания подобным спадом напряжения - значит, одурачить доверчивого и доброго читателя.

19) Все преступления в детективных романах должны совершаться по личным мотивам. Международные заговоры и военная политика являются достоянием совершенно другого литературного жанра - например, романа шпионского или остросюжетного. Детективный же роман должен оставаться в уютных, домашних рамках. Он должен отражать повседневные переживания читателя и в известном смысле давать выход его собственным подавленным желаниям и эмоциям.

20) И, наконец, последний пункт: перечень некоторых приемов, которыми теперь не воспользуется ни один уважающий себя автор детективных романов. Они использовались слишком часто и хорошо известны всем истинным любителям литературных преступлений. Прибегнуть к ним - значит, расписаться в своей писательской несостоятельности и в отсутствии оригинальности.

а) Опознание преступника по окурку, оставленному на месте преступления.

б) Устройство мнимого спиритического сеанса с целью напугать преступника и заставить выдать себя.

в) Подделка отпечатков пальцев.

г) Мнимое алиби, обеспеченное при помощи манекена.

д) Собака, которая не лает и позволяет сделать в силу этого вывод, что вторгшийся человек не был незнакомцем.

е) Возложение под занавес вины за преступление на брата-близнеца или другого родственника, как две капли воды похожего на подозреваемого, но ни в чем не повинного человека.

ж) Шприц для подкожных инъекций и наркотик, подмешанный в вино.

з) Совершение убийства в запертой комнате уже после того, как туда вломились полицейские.

и) Установление вины с помощью психологического теста на называние слов по свободной ассоциации.

к) Тайна кода или зашифрованного письма, в конце концов разгаданная сыщиком.

4) Ни сам сыщик, ни кто-либо из официальных расследователей не должен оказаться преступником. Это равносильно откровенному обману – все равно как если бы нам подсунули блестящую медяшку вместо золотой монеты. Мошенничество есть мошенничество.

5) Преступник должен быть обнаружен дедуктивным методом – с помощью логических умозаключений, а не благодаря случайности, совпадению или немотивированному признанию. Ведь, избирая этот последний путь, автор вполне сознательно направляет читателя по заведомо ложному следу, а когда тот возвращается с пустыми руками, преспокойно сообщает, что все это время разгадка лежала у него, автора, в кармане. Такой автор не лучше любителя примитивных розыгрышей.

8) Тайна преступления должна быть раскрыта сугубо материалистическим путем. Совершенно недопустимы такие способы установления истины как ворожба, спиритические сеансы, чтение чужих мыслей, гадание, и т.д., и т.п. У читателя есть какой-то шанс не уступить в сообразительности детективу, рассуждающему рационалистически, но, если он вынужден состязаться с духами потустороннего мира, он обречен на поражение ab initio.

9) Должен быть только один детектив, то бишь только один главный герой дедукции, лишь один deus ex machina. Мобилизовать для разгадки преступления умы троих, четверых или даже целого отряда сыщиков – значит не только рассеять читательское внимание и порвать прямую логическую нить, но и несправедливо поставить читателя в невыгодное положение. При наличии более чем одного детектива читатель не знает, с которым из них он состязается по части дедуктивных умозаключений. Это все равно что заставить читателя бежать наперегонки с эстафетной командой.

11) Автор не должен делать убийцей слугу. Это слишком легкое решение, избрать его – значит, уклониться от трудностей. Преступник должен быть человеком с определенным достоинством – таким, который обычно не навлекает на себя подозрений.

13) В истинно детективном романе неуместны тайные бандитские общества, всякие там каморры и мафии. Ведь захватывающее и по-настоящему красивое убийство будет непоправимо испорчено, если окажется, что вина ложится на целую преступную компанию. Разумеется, убийце в детективном романе следует дать надежду на спасение, но позволить ему прибегнуть к помощи тайного сообщества – это уже слишком. Ни один первоклассный, уважающий себя убийца не нуждается в подобном преимуществе.

15) В любой момент разгадка должна быть очевидной – при условии, что читателю хватит проницательности разгадать ее. Под этим подразумевается следующее: если читатель, добравшись до объяснения того, как было совершено преступление, перечитает книгу, он увидит, что разгадка, так сказать, лежала на поверхности, то есть все улики в действительности указывали на виновника, и, будь он, читатель, так же сообразителен, как детектив, он сумел бы раскрыть тайну самостоятельно, задолго до последней главы. Нечего и говорить, что читатель сообразительный частенько именно так и раскрывает ее.

17) Вина за совершение преступления не должна взваливаться на преступника-профессионала. Преступления, совершаемые взломщиками или бандитами, расследуются управлением полиции, а не писателем-детективщиком и блестящими сыщиками-любителями. По-настоящему захватывающее преступление – это преступление, совершенное столпом церкви или старой девой, известной благотворительницей.

18) Преступление в детективном романе не должно оказаться на поверку самоубийством или несчастным случаем. Завершить одиссею выслеживания подобным спадом напряжения – значит, одурачить доверчивого и доброго читателя.

19) Все преступления в детективных романах должны совершаться по личным мотивам. Международные заговоры и военная политика являются достоянием совершенно другого литературного жанра – например, романа шпионского или остросюжетного. Детективный же роман должен оставаться в уютных, домашних рамках. Он должен отражать повседневные переживания читателя и в известном смысле давать выход его собственным подавленным желаниям и эмоциям.

20) И, наконец, последний пункт: перечень некоторых приемов, которыми теперь не воспользуется ни один уважающий себя автор детективных романов. Они использовались слишком часто и хорошо известны всем истинным любителям литературных преступлений. Прибегнуть к ним – значит, расписаться в своей писательской несостоятельности и в отсутствии оригинальности.