Организация: МОУ Рудногорская сош
Населенный пункт: Иркутская область, г. Рудногорск
I. Вступление + формулировка проблемы
II. Текстуальный комментарий проблемы (в этом году он "стоит" 3 балла!)
- Комментарий соответствует высшему баллу, если экзаменуемый, опираясь на исходный текст (в виде цитат, цифровых ссылок, элементов изложения), прослеживает путь автора от формулировки проблемы к основным выводам, логику рассмотрения проблемы, систему аргументов. Тем самым в работе будут выделены ключевые моменты проблемы.
V. Аргумент собственной точки зрения - 1
VI. Аргумент собственной точки зрения - 2
VII. Заключение (вывод)
Текст Тендрякова В.
(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краёв многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.
(5)И в эту-то ночь неподалеку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар.
(6)Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
(7)Горел немецкий госпиталь, четырёхэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ранеными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу.
(10)Она, обмершая, заворожённая, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскалённых недрах, время от времени что-то обваливается - тёмные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обречённым ужасом единственный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в тёплый полушубок.
(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскалённые лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.
(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточённые идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда… (24)Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметённые с лица земли города, растоптанные поля… (25)Но историю-то творит не господь бог - её делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?
(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нёс искры к холодной луне, окутывал её. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (30)Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.
(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин.
(32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
(33)В каждом нерастраченные запасы человечности.
(34)Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил - каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лёд недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю делают люди.
(По В. Тендрякову)
Федорович Тендряков (1923-1984) - русский советский писатель, автор остроконфликтных повестей о духовно-нравственных проблемах современной ему жизни.
Образец сочинения по тексту В. Тендрякова
Проблем в современном мире много, одна из них – проблема сострадания. Способно ли чувство сострадания объединить недавних врагов? Именно этот вопрос, который не может не волновать современного человека, затрагивает русский советский писатель Владимир Фёдорович Тендряков. Описывая трагедию, разыгравшуюся в немецком госпитале, автор передаёт состояние и чувства людей, ставших свидетелями страшного зрелища.. Герой рассказа Аркадий Кириллович, увидев дрожащего от холода раненого немецкого солдата, стянул с себя полушубок и накинул ему на плечи. В этот момент они перестали быть врагами. А через некоторое время мы узнаём, что под горящими стенами погибли два солдата: немецкий, бросившийся в огонь, и татарин, кинувшийся его спасать.
Автор считает, что никакие силы не способны уничтожить в людях запасы человечности, сострадания. Именно чувство сострадания способно объединить недавних врагов. С мнением автора трудно не согласиться. В любом человеке изначально заложены доброта, порядочность, милосердие, отзывчивость. И проявляются эти качества, как правило, в критических ситуациях. Мне сразу вспоминается Мария, героиня повести Виталия Закруткина «Матерь человеческая». На её глазах казнили мужа и сынишку, сожгли всю деревню… Почему Мария, увидев раненого немецкого солдата, не заколола его вилами? Что заставило её встать перед ним на колени, смочить водой его потрескавшиеся губы, всю ночь провести рядом, а утром, когда он умер, вытащить и похоронить его? Это были как раз те запасы доброты и человечности, о которых пишет Тендряков. Похожая ситуация рассматривается также Л.Н.Толстым в романе «Война и мир», когда Петя Ростов пожалел пленного французского барабанщика. Его чувства мне понятны: ребёнок испытал чувство сострадания, встретив, пусть даже на войне, другого ребёнка. Но более всего меня поразила сцена, когда оборванные французские солдаты вышли из леса и направились к русским солдатам. Русские солдаты могли бы их убить, тк они враги, но жестокости уже нет в душе народа. Французов накормили, дали им водки. «Тоже люди», - сказал один из русских солдат. А позднее об этом же скажет и Кутузов. Значит, действительно, никакие силы не способны уничтожить в людях запасы человечности и сострадания.
В заключение хотелось бы отметить, что именно чувство сострадания способно раскрыть в человеке его лучшие качества, сохранить в человеке человека. Я искренне благодарна автору за то, что он еще раз заставил меня задуматься над этим вопросом .
Используемые интернет – ресурсы:
http://www.saharina.ru/metod/ege/text/?name=text253
Женщина, стуча зубами о кружку, глотнула раз-другой - обмякла, тоскливо уставилась сквозь стену, обклеенную пожелтевшими, покоробленными обоями.
Дивишься - слезы не лью. Оне у меня все раньше пролиты - ни слезинки не осталось.
Минут через пятнадцать старуха была одета - длинное лицо упрятано в толстую шаль, пальто перепоясано ремешком.
Встань с пола-то. И сырое с себя сыми, в кровать ляг, - приказала она. - А я пойду… прощусь.
По пути к двери она задержалась у ружья:
Чего ты с этим-то прибегла?
Женщина тоскливо смотрела сквозь стену и не отвечала.
Ружье-то, эй, спрашиваю, чего притащила?
Вяло пошевелившись, женщина выдавила:
У Кольки выхватила… да поздно.
Старуха о чем-то задумалась над ружьем, тряхнула укутанной головой, отогнала мысли.
Кольку жаль! - с сердцем сказала она и решительно вышла.
Он считал: педагог в нем родился одной ночью в разбитом Сталинграде.
Кажется, то была первая тихая ночь. Еще вчера с сухим треском лопались мины среди развалин, путаная канитель пулеметных длинных и лающе-коротких автоматных очередей означала линию фронта, и дышали «катюши», покрывая глухими раскатами изувеченную землю, и на небе расцветали ракеты, в их свете поеживались причудливые остатки домов с провалами окон. Вчера была здесь война, вчера она и кончилась. Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. И никак не верится, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краев многострадальный город. Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда. И хотя по улицам средь пепелищ валяются трупы, но то вчерашние, новых уже не прибавится.
И в эту-то ночь неподалеку от подвала бывшей одиннадцатой школы, где размещался их штаб полка, занялся пожар. Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
Горел немецкий госпиталь, четырехэтажное деревяное здание, до сих пор счастливо обойденное войной. Горел вместе с ранеными. Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. Она, обмершая, завороженная, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскаленных недрах, время от времени что-то обваливается - темные куски. И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками спекшиеся в огне немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
А многие успели выбраться. Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обреченным ужасом единственный глаз. Он в болотного цвета, тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в теплый полушубок.
Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскаленные лица, русские и немецкие вперемешку. У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.
В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. Его можно подавить, но не уничтожить. Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! И тогда… Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметенные с лица земли города, растоптанные поля… Но историю-то творит не господь бог - ее делают люди! Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?
Жарко золотились стены дома, багровый дым нес искры к холодной луне, окутывал ее. Толпа в бессилье наблюдала. И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца, стал выталкивать его из толпы:
Шнель! Шнель!
Немец без удивления, равнодушно принял опеку, послушно трусил всю дорогу до штабного подвала.
Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
Сочинение по тексту: “То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде.” Тендряков В. Ф
Как «обуздать беспощадную историю» ? Об этой сложной нравственно-философской проблеме рассуждает писатель В. Тендряков.
Поводом для размышления становится случай, произошедший первой тихой ночью в разбитом Сталинграде. Горел четырехэтажный немецкий госпиталь. Мы наблюдаем происходящее глазами гвардии капитана, который отмечает, что эта трагедия ни для кого не стала чужой, на русских и немецких лицах было «одинаковое выражение боли и покорной беспомощности». Аркадий Кириллович отдает свой полушубок стоящему рядом немцу, видит, как солдат-татарин бросился в огонь спасать немца и как обрушившиеся стены похоронили обоих…
Мне близка точка зрения писателя. Ход истории зависит от нравственных качеств людей, ее творящих. О сложнейших механизмах, законах исторического развития, роли личности много размышлял Л. Н. Толстой – ярый противник любых военных действий. В романе-эпопее «Война и мир» два полководца Кутузов и Наполеон показаны как антиподы, воплощение идей мира, гуманности, патриотизма и войны – с ее неразборчивостью в средствах, жестокостью, цинизмом. А ещё это оппозиция силы и слабости. Безусловно, победа всегда должна быть за добром…
Действительно, чтобы не допускать «вывихов истории», человек всегда должен оставаться человеком. Вспоминается эпизод из повести Кондратьева «Сашка». Главный герой отказывается расстрелять пленного без суда и следствия, и его твёрдая уверенность в своей правоте заставляет командира отменить поспешный приказ.
Таким образом, противостоять эпидемиям безумия должны «нерастраченные запасы человечности», которые никогда не иссякнут в каждом из нас.
(234 слова)
Здесь искали:
- то была первая тихая ночь в разбитом сталинграде
Текст. По В. Тендрякову
(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краев многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.
(5)И в эту-то ночь неподалеку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар. (б)Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
(7)Горел немецкий госпиталь, четырехэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ранеными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. (Ю)Она, обмершая, завороженная, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскаленных недрах, время от времени что-то обваливается - темные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обреченным ужасом единственный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в теплый полушубок.
(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскаленные лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.
(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда... (24)Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметенные с лица земли города, растоптанные поля... (25)Но историю-то творит не господь бог - ее делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?
(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нес искры к холодной луне, окутывал ее. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (ЗО)Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.
(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
(33)В каждом нерастраченные запасы человечности.
(34)Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил - каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лед недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю делают люди.
(По В. Тендрякову)
Сочинение
Что делает человека человеком? Как сохранить человечность в самых страшных условиях жизни? Такую проблему рассматривает замечательный писатель Владимир Тендряков в данном тексте.
Герой рассказа, Аркадий Кириллович, вспоминает эпизод из своего военного прошлого. После сражения под Сталинградом горел немецкий госпиталь. Горел вместе с ранеными. Эту страшную картину видели и советские солдаты, и пленные немцы. Все они одинаково переживали эту трагедию, она ни для кого не была чужой. Герой рассказа накинул свой полушубок на плечи стоящего рядом немца, дрожавшего от холода. А потом произошло то, чего Аркадий Кириллович не видел, но что произвело на него огромное впечатление: один из пленных немцев бросился к горящему зданию, а за ним, пытаясь его остановить, побежал советский солдат. Горящие стены обрушились на обоих, они погибли. Автор подчеркивает то общее чувство боли за погибающих людей, которое объединяло всех в тот момент, - эта трагедия ни для кого не была чужой.
Автор формулирует свою позицию так: «ни вывихи истории, ни ожесточенные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое».
Я полностью согласна с автором, тем более что в нашем современном мире эта проблема становится едва ли не главной. Революции, войны, голод, всевозможные бедствия, разруха - что только не пришлось выдержать нашему народу!
Но большинство не сломилось под невыносимой ношей, люди выдержали все, сохранили свои лучшие душевные качества: доброту, сострадание, милосердие - все то, что включает в себя понятие «человечность».
Литература о Великой Отечественной войне дает нам много примеров, когда в самых страшных условиях люди сохраняли в себе человечность. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» потрясает драматизмом жизни простого русского мужика, на которого свалилось все: и война, и ранение, и плен, и гибель семьи. После войны он остается совершенно одиноким, работает шофером, но чувствует бесцельность и пустоту, потому что нет рядом близкого человека. Но столько в нем нерастраченной любви, доброты, сострадания, что он усыновляет беспризорника, потерявшего родителей в этой страшной мясорубке, не щадившей никого. Он живет ради этого мальчика, Ванюшки, отдает ему все самое хорошее, что есть в душе.
Другим примером сохранения в себе и достоинства, и доброты, и человечности может стать герой рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Находясь в лагере, этот человек не только приспособился к нечеловеческим условиям лагерного быта, но остался добрым, уважающим себя и других человеком, с чувством собственного достоинства. Он с радостью работает, потому что вся его жизнь - это труд, когда он трудится, он забывает о плохом, он хочет как можно лучше выполнить свою работу. Он с сочувствием относится к тем, кому очень тяжело, помогает им, делится своим скудным запасом пищи. Он не озлобился на весь мир, на людей, он не ропщет, а живет. И не как животное, а как человек.
Размышляя над судьбами людей, попавших в страшные, нечеловеческие условия, поражаешься их духовной силе, помогающей им остаться людьми, несмотря ни на что. И я могу повторить за Владимиром Тендряковым: «Историю делают люди».
Проблема взаимоотношения поколений
Сочинение по тексту:
Герой рассказа, Аркадий Кириллович, вспоминает эпизод из своего военного прошлого. После сражения под Сталинградом горел немецкий госпиталь. Горел вместе с ранеными. Эту страшную картину видели и советские солдаты, и пленные немцы. Все они одинаково переживали эту трагедию, она ни для кого не была чужой. Герой рассказа накинул свой полушубок на плечи стоящего рядом немца, дрожавшего от холода. А потом произошло то, чего Аркадий Кириллович не видел, но что произвело на него огромное впечатление: один из пленных немцев бросился к горящему зданию, а за ним, пытаясь его остановить, побежал советский солдат. Горящие стены обрушились на обоих, они погибли. Автор подчёркивает то общее чувство боли за погибающих людей, которое объединяло всех в тот момент, - эта трагедия ни для кого не была чужой.
Но большинство не сломилось под невыносимой ношей, люди выдержали всё, сохранили свои лучшие душевные качества: доброту, сострадание, милосердие - всё то, что включает в себя понятие «человечность».
Литература о Великой Отечественной войне даёт нам много примеров, когда в самых страшных условиях люди сохраняли в себе человечность. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» потрясает драматизмом жизни простого русского мужика, на которого свалилось все: и война, и ранение, и плен, и гибель семьи. После войны он остаётся совершенно одиноким, работает шофёром, но чувствует бесцельность и пустоту, потому что нет рядом близкого человека. Но столько в нём нерастраченной любви, доброты, сострадания, что он усыновляет беспризорника, потерявшего родителей в этой страшной мясорубке, не щадившей никого. Он живёт ради этого мальчика, Ванюшки, отдаёт ему всё самое хорошее, что есть в душе.
Другим примером сохранения в себе и достоинства, и доброты, и человечности может стать герой рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Находясь в лагере, этот человек не только приспособился к нечеловеческим условиям лагерного быта, но остался добрым, уважающим себя и других человеком, с чувством собственного достоинства. Он с радостью работает, потому что вся его жизнь - это труд, когда он трудится, он забывает о плохом, он хочет как можно лучше выполнить свою работу. Он с сочувствием относится к тем, кому очень тяжело, помогает им, делится своим скудным запасом пищи. Он не озлобился на весь мир, на людей, он не ропщет, а живёт. И не как животное, а как человек.
Размышляя над судьбами людей, попавших в страшные, нечеловеческие условия, поражаешься их духовной силе, помогающей им остаться людьми, несмотря ни на что. И я могу повторить за Владимиром Тендряковым: «Историю делают люди».
Текст Владимира Тендрякова:
1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краёв многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь наступил мир - глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.
(5)И в эту-то ночь неподалёку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар.
(6)Вчера никто бы не обратил на него внимания - бои идут, земля горит, - но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
(7)Горел немецкий госпиталь, четырёхэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ранеными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. (10)Она, обмершая, заворожённая, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскалённых недрах, время от времени что-то обваливается - тёмные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный - то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обречённым ужасом единственный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передаётся Аркадию Кирилловичу, упрятанному в тёплый полушубок.
(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться - кирпично раскалённые лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.
(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточённые идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия - ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты - открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда...
(24)Вывихи истории - народы, убивающие друг друга, реки крови, сметённые с лица земли города, растоптанные поля... (25)Но историю-то творит не господь бог - её делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое - не значит ли обуздать беспощадную историю?
(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нёс искры к холодной луне, окутывал её. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (30)Аркадий Кириллович стянул в тесноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.
(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал - какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
(33)В каждом нерастраченные запасы человечности.
(34)Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил - каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лёд недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю: делают
люди.
(По В. Тендрякову)
