Известный своей таинственной судьбой найдёныш, одна из загадок XIX века.

26 мая 1828 года на рыночной площади Нюрнберга был замечен странный подросток, лет 16-17. Он был одет в крестьянское платье, но был абсолютно беспомощен, с трудом ходил и почти не умел говорить. Точнее, он мог произносить «Не знаю» и «Я хочу быть кавалеристом, как мой отец», - но явно не понимал смысла этих слов. В руке у него было письмо на имя одного из офицеров стоявшего в городе полка, капитана фон Вессинга. Письмо, помеченное: «с баварской границы», было написано от имени бедного подёнщика, обременённого большой семьей, к которому будто бы мальчик был подкинут 7 октября 1812 года и которым он был воспитан в глубокой тайне. К письму была приложена записка матери Хаузера, в которой было сказано, что она бедная девушка, мальчик родился 30 апреля 1812 года, имя его Каспар, а его отец, служивший в кавалерии, умер.

Каспара отвели в полицию, где стало ясно, что он лишён представления о самых элементарных вещах; однако он мог написать своё имя. По его ногам было заметно, что он никогда не носил обувь. Он не мог есть ничего, кроме хлеба и воды. У него нашли носовой платок с меткой «К. Н.» и несколько листков с написанными на них католическими молитвами.

Первые два месяца

Два месяца Хаузер провёл в городской тюрьме под заботливым попечением надзирателя Андреаса Гильтеля. Гильтель был простым и добрым человеком, который приобрел удивительный опыт в наблюдении и оценке людей. В обращении с мошенниками всех мастей он сохраняет в чистоте и оттачивает свою способность душевного восприятия. Гильтель первым почувствовал в невзрачном молодом человеке, который совсем не мог выражаться понятно, чистую, невинную детскую душу. Речь при этом идет о прикосновении всем существом, о непосредственном человеческом восприятии действительности по отношению к Каспару Хаузеру. Это событие непосредственного человеческого прикосновения произошло характерным образом в человеке из народа, чье сердце было открыто для этого. Впечатления от этого события Гильтель хранил всю жизнь. Конечно, он остался на всю жизнь прямым свидетелем в пользу Каспара Хаузера. Ничто не могло заставить его ошибиться, даже самому Стэнхоупу позднее не удалось получить от него ни одного неблагоприятного высказывания. Даумер записал разговор с Гильтелем, из которого необычное впечатление, которое произвел на него Каспар Хаузер , становится таким же очевидным, как и внутренняя самостоятельность по отношению к этому событию. Его выразительные слова (в ответ на обвинения Каспара в мошенничестве и симуляции) говорят: «Хаузер, как далее утверждает Гильтель, был сначала совершенным ребенком, даже еще меньше, чем ребенком. Но представить в ложном свете такое явление против человеческих сил. Его невинность настолько несомненна, что он мог бы ее подтвердить, даже если бы Сам Бог утверждал противоположное. Когда этот человек так говорил, его лицо от усердия стало красным». Гильтель был не только уверен, что Каспар Хаузер не обманщик, он также был и первым свидетелем особого детского состояния Каспара Хаузера, состояния, в котором тот находился при своем появлении. «Все его поведение было, можно сказать, чистым зеркалом детской невинности; в нем не было никакой фальши; что было у него на сердце, то он и говорил, насколько ему позволяли возможности речи. Несомненное доказательство его невинности и неумудренности он дал также при случае, когда я и моя жена первый раз его одевали и мыли; его поведение при этом было, как у ребенка, совершенно естественным и без всякого стеснения».

28 мая 1828 года Каспара Хаузера приводят к врачу нюрнбергского городского суда доктору Прою, который должен выяснить, больной это или обманщик. Так Каспар Хаузер впервые попадает к критическому, научно образованному наблюдателю. Доктор Прой - это внимательный непредвзятый феноменолог, по долгу службы прежде всего скептик. Наблюдения над Каспаром Хаузером сразу же заставляют его констатировать, что речь идет о еще не наблюдавшемся, единственном в своем роде, особом случае. В своем заключении Прой делает следующий вывод: «Этот человек не является ни сумасшедшим, ни тупоумным, но он явно был насильственно лишен всякого человеческого и общественного воспитания». Прой в своем врачебном заключении опирается на объективные данные. Здесь следует упомянуть существенный феномен, связанный с коленями, Прой описывает это следующим образом: «Оба колена имеют своеобразное строение. Головки суставов голени и бедра сильно отступают назад и заметно опускаются вместе с коленной чашкой; поэтому, когда Хаузер садится на плоскую поверхность, его ноги лежат так, что через подколенную впадину нельзя просунуть листок бумаги, в то время как у других людей легко проходит сжатый кулак. С этой особенностью следует связать и другую, которая была замечена у Хаузера в вышеназванном положении. Это то, что он держит спину совершенно прямой, свободно вытягивая руки; любой другой человек, напротив, в этом положении своего тела и рук вынужден согнуть спину». Это наблюдение особенно важно потому, что оно обосновывает дальнейшие утверждения Каспара Хаузера о его заключении. Кроме того, можно таким способом еще раз определить момент его заключения в вышеописанную клетку, в которой он мог только сидеть. Ясно, что только у маленького ребенка, кости которого еще гибкие, может быть вызвано многолетним сидением такое неправильное строение. В деле Каспара Хаузера показательно, что, никогда никто из противников не разъяснял этот феномен.

Все медицинские наблюдения Прой еще раз обобщил в более позднем подробном врачебном заключении. Он приходит к выводу, что «Каспар Хаузер действительно с раннего детства был удален из человеческого общества и помещен в такое место, куда не проникал дневной свет, и в этом состоянии он оставался до того момента, когда однажды, словно с небес, появился среди нас. И этим анатомически-физиологически доказано, что Каспар Хаузер не обманщик». Его состояние улучшилось, он стал ходить, был весел, учился говорить. Постепено Хитлель выяснил, что Каспара с раннего детства одевали только в рубашку и штаны и держали в тёмной конуре, в которой нельзя было ни встать, ни лечь во весь рост. Хлеб и воду ему давал ежедневно какой-то человек во время естественного или искусственно вызванного наркотиком сна - так что Каспар не мог видеть его в лицо. Из игрушек у Хаузера была только деревянная лошадка. В последнее время этот человек стал приходить чаще и, водя его руку, стал учить Каспара писать своё имя, ходить и произносить фразу про всадника.

Эта история стала источником всевозможных предположений: думали, что Каспар родился в результате незаконной связи, что он сын духовного лица или знатной дамы; считали его жертвой какой-нибудь интриги из-за наследства. Судьбой Хаузера занялись бургомистр Якоб Биндер и президент Баварского апелляционного суда Пауль Ансельм фон Фейербах. Но несмотря на все старания и назначенную баварским королём премию в 10000 гульденов, происхождение Хаузера не было выяснено.

Наблюдения Даумера

Каспар очень привязался к Хитлелю, но вскоре его отдали на попечение к известному философу, профессору Фридриху Даумеру. Даумер имеет большое значение не только как учитель и друг Каспара Хаузера. Он прежде всего непредвзятый наблюдательный феноменолог в смысле Гёте, находящий мужество и силы учиться у явлений или по меньшей мере позволять им оставаться как таковым и верно их определять. Еще более важно то, что он всю жизнь был мужественным, несгибаемым защитником Каспара Хаузера в его исторической уникальности. Характерным образом, чтобы защитить Каспара Хаузера, оклеветанного книгой Юлиуса Мейера (сын того Мейера из Ансбаха, к которому впоследствии попал Каспар) «Аутентичные сообщения о Каспаре Хаузере», он пишет свой заключительный итоговый труд «Каспар Хаузер», значение которого едва ли можно переоценить и который стал библиографической редкостью. Ответственность, которую Даумер чувствует по отношению к Каспару Хаузеру, и его вера в то, что он действует по поручению свыше, ясно выражены в следующих словах из предисловия:

Как последнее слово по данному вопросу издаю я эту работу. Я полагаю, что этим я сделал все, что мне надлежало сделать в данный момент; я стар, и мой конец уже близок; в моем физическом состоянии это чудо, что я еще живу. Я думаю, что у меня еще хватит духовных сил, чтобы суметь выполнить свой долг и быть готовым к такому конфликту; старый вояка, каким я являюсь, даже когда он выходит на покой, все же может при случае снова взяться за оружие и испытать силу своей руки; у того, кто вынужден и обязан сражаться, не будет недостатка в высшей помощи. В том, что истина для меня свята, как раньше, так и теперь, и что я нигде в этой работе не сказал сознательно и намеренно ни одного ложного слова, я торжественно клянусь.

По свидетельству Даумера, Каспар в то время отличался детской непосредственностью и экстраординарной, если не экстрасенсорной, остротой всех чувств. Он был крайне любознателен и все запоминал. Однако всё это ослабевало по мере того, как расширялся круг его познаний. Его отзывы об окружающем мире позволили Даумеру сделать интересные наблюдения о природе человеческого восприятия. Например, Каспару поначалу было трудно распознавать удалённость и величину предметов; он был убеждён, что все предметы в мире (земля, деревья, трава) сделаны людьми; у него не было никаких представлений о трансцендентном - и т. п.

В то же время, психиатр Карл Леонгарт удивлялся, что ребёнок вообще мог выжить в условиях, описанных Хаузером, а тем более не превратиться в клинического идиота. ^Покушения и переезды

Год спустя Каспар был однажды найден раненным в голову, по-видимому, острым орудием; по его словам, ему нанёс рану какой-то человек с чёрной головой. Преступника, несмотря на все поиски, не нашли. Происшествие это наделало много шума; Хаузера перевели в дом муниципального главы Иоганна Бибербаха, где он охранялся двумя солдатами, - однако и там он пережил странный инцидент (в него выстрелил висевший на стене пистолет). Каспара переводят в дом барона фон Тухера, и он попадает под покровительство английского аристократа лорда Стенхоупа. Стенхоуп тратит большие деньги, стараясь доказать низкое происхождение Каспара, а также заставить его лгать, инсценировать проявления своих экстраординарных способностей, то есть исказить моральный облик юноши. Однако, его популярность среди народа (Хаузер стал живым чудом, на него приезжала смотреть также и светская публика) и единогласные свидетельства в его пользу ото всех, общавшихся с ним лично, нарушают замыслы Стенхоупа и его тайных наставников.

Гибель

Вскоре «покровители», якобы уличив Каспара в неоднократной лжи, разочаровались в нём и отправили в Ансбах, на попечение сапожника Иоганна Грегора Мейера, пристроив помогать в местном апелляционном суде. Мейер также «постоянно ловил Каспара на лжи» и относился к нему довольно плохо (применял физические наказания). 29 сентября 1833 г. Каспару Хаузеру исполнился 21 год. Даумеру в этом году было 33. После своего дня рождения Каспар Хаузер совершает поездку в Нюрнберг. Он встречается с Биндером и Даумером и принимает решение вернуться к Даумеру, когда ему позволят обстоятельства. В своей наивности он надеется, что лорд Стэнхоуп в ближайшее время предоставит ему возможность покинуть учителя Майера в Ансбахе и вести независимую жизнь.

Но 14 декабря 1833 года какой-то неизвестный пригласил Хаузера на свидание в дворцовый сад с обещанием открыть ему его происхождение и нанёс ему там ударом длинного ножа раны, от которых Хаузер умер через 3 дня. Позднее Мейером было пущено мнение, что «Хаузер сам нанёс себе рану, чтобы снова вызвать к себе внимание». Более того, когда Каспар в этот субботний день около четырех часов пришел, шатаясь, к Майеру, тот нисколько не поверил его рассказу. Он схватил его, получившего, как выяснилось позже, четыре смертельных ранения, и заставил вернуться в городской сад. Удивительным выражением жизненной силы, превозмогающей смерть, является то, что Каспар Хаузер еще смог осилить большую часть пути, прежде чем ноги его подкосились, и его пришлось доставить обратно в дом Майера. Майер считал рассказ Каспара выдумкой.

На месте, где Хаузеру была нанесена смертельная рана, возвигнут памятный камень со словами: «Здесь неизвестно кто был убит неизвестно кем» (лат. Hic occulto occultus occisus est).

Версия о королевском происхождении

Существует версия, что Хаузер - законный сын великого герцога баденского Карла и его первой жены Стефании де Богарне. Согласно этой версии, вторая (морганатическая) жена деда баденского герцога Карла Фридриха, графиня Гохберг, желая доставить своему сыну Леопольду баденский престол, подменила Хаузера больным ребёнком, скончавшимся через несколько дней. Эта версия основана на скурпулезном криминалистическом расследовании, проведенном Ансельмом Риттером фон Фейербахом еще при жизни Каспара Хаузера. Исследуя немецкие княжеские династии, Фейербах приходит к выводу, что только в церингской династии наблюдаются явления, позволяющие подозревать преступление. У Стефании де Богарнэ было пятеро детей и среди них два сына, здоровье которых ясно засвидетельствовано врачами, но которые оба внезапно умирают в раннем возрасте; первый наследник престола умирает б октября 1812 г., его брат, принц Александр, в возрасте одного года в 1817 г. Три следующих претендента на престол умирают при более или менее странных обстоятельствах, на что указывает и Герман Пис (Hermann Pies), то есть бросается в глаза тот факт, что хотя было пятеро имевших право на престол, династическая церингская ветвь по мужской линии вымирает. Таким образом, сын рейхсграфини фон Хохберг Леопольд в 1830 г., то есть еще при жизни Каспара Хаузера, становится великим герцогом Баденским. Было бы слишком наивно считать это случайностью. Кроме того, Фейербах указывает на то, что даты, стоящие в письмах, которые Каспар Хаузер имел с собой при своем появлении, относятся к датам жизни его тоже убитого брата Александра. Он справедливо считает, что здесь через десять лет произошла определенная путаница между двумя сыновьями Стефании де Богарнэ. В 1875 г. дискуссия о баденском престолонаследии Каспара Хаузера закончилась тем, что были опубликованы документы 1812 года о рождении, болезни и смерти наследного принца. Это в дальнейшем привело к курьезу. Тогдашний кайзер Гогенцоллерн Вильгельм I сам распорядился опубликовать эти документы. Некритичность кайзера и его окружения характеризуется тем, что они вовсе не знали истинного значения этих документов. Из них никоим образом не создается картина безобидности и правильности происшедшего, скорее становится ясным, что действительной идентификации умершего наследного принца матерью или кормилицей вовсе не было. Далее, бросается в глаза то, что в болезни и смерти принца мы явно имеем дело с запутанной и в тот момент никем действительно до конца не осознанной ситуацией. Вскрытие также явно не было проведено с необходимой тщательностью. Но прежде всего следует отметить, что у рожденного 29 сентября принца было ясно засвидетельствовано самое хорошее здоровье, и это привело к тому, что в последующие дни публикация дальнейших врачебных бюллетеней была прекращена, так как состояние здоровья ребенка больше не давало к этому повода. Явления, которые наблюдались у умершего ребенка и которые привели к его смерти, просто несовместимы с этими данными. Из этих документов получается, что о достоверной идентификации умершего ребенка не могло быть и речи. Кроме того, эти документы не рассеивают подозрений в том, что наследного принца подменили умирающим ребенком.

Теперь, естественно, должен возникнуть вопрос, кто был этой подменой и какое отношение он имел к лицам, заинтересованным в преступлении, и в особенности к рейхсграфине фон Хохберг. Исследователю жизни Каспара Хаузера Фрицу Клее в 1929 г. действительно удалось установить эту связь и выяснить, кто был ребенком, послужившим заменой. Среди прислуги рейхсграфини фон Хохберг была семья Блохман, в которой 26 сентября 1812 г. родился ребенок по имени Иоганн Эрнст Якоб Блохман. Этот ребенок был явно нежизнеспособным, как и другие дети, рожденные в семье Блохман. Врачебное заключение об умершем 16 сентября 1812 г. ребенке вполне вписывается в эту картину. Клее поставил себе задачу найти даты жизни рожденного 26 сентября 1812 г. Иогана Эрнста Якоба Блохмана. При этом он сталкивается с поистине удивительным положением дел. Сначала он заметил, что в отличие от других девяти детей семьи Блохман рядом с датой крещения не стоит дата смерти; напротив, он обнаружил в протестантском регистре умерших от 1833 г. запись, сообщавшую, что 27 ноября 1833 г. в Мюнхене скончался солдат Каспар Эрнст Блохман. Естественно, сразу бросается в глаза, что здесь сыну Блохманов ошибочно дано имя Каспар. Еще более поразительным при этом является то, что Клее смог в регистре умерших протестантского прихода Мюнхена установить, что там 27 ноября 1833 г. скончался Эрнст Блохман. Соответствующая запись имеется также в кладбищенской служебной книге. Итак, второе имя Каспар появляется только в регистре умерших в Карлсруэ. Поскольку можно предположить, что эти записи основаны на ложных данных, Клее пришлось проверить, действительно ли в баварской армии служил солдат Блохман. Как это ни удивительно, на основе солдатских списков можно доказать, что в то время в баварской армии не было солдата Блохмана. Тем самым Клее по праву считал, что привел доказательство того, что в 1833 г. людям, стоявшим за кулисами преступления, пришла в голову мысль о документальной регистрации смерти ребенка, послужившего подменой. Это делает явной пропасть, которая открывается во всем этом деле, и тонкость, с которой все было проделано; ведь речь идет не о чем ином, как о попытке совершить хорошо продуманное преступление. Если ребенок Блохман, родившийся в 1812 г., действительно умер в 1833 г. в Мюнхене, тогда он, разумеется, не мог быть тем ребенком, которого использовали в качестве подмены. Убийство Каспара Хаузера в декабре 1833 было, очевидно, спланировано осенью 1833 г. и тщательно подготовлено. Сюда входил также коварный замысел сделать так, чтобы за 17 дней до запланированного покушения ребенок для подмены по документам уже числился умершим.

Таким образом, криминалистический анализ совместно с историческим исследованием ведет к четкому выводу, что Каспар Хаузер , родившийся в день Михаила в 1812 г., был баденским наследником престола. Даже если, относясь очень скептически, посчитать какое-нибудь из приведенных оснований ненадежным, то во взаимосвязи представленных фактов другая возможность является немыслимой. И то, что факт баденского престолонаследия в ряде указателей и других книгах все еще ставится под сомнение, действует затемняющим образом.

В этой связи обратимся на короткое время к принцу баденскому Максу. Он происходил из хохбергской ветви церингской династии, следовательно, из ветви, которая вела к трону через устранение Каспара Хаузера. Как последнему рейхсканцлеру немецкой монархии, ему пришлось 9 ноября 1918 г. побудить к отречению немецкого кайзера Вильгельма II. От принца баденского Макса дошло высказывание, что он хотел после своего восхождения на трон, которое тогда не состоялось, перенести бренные останки Каспара Хаузера в Пфорцхайм, в баденский княжеский склеп." Из этого свидетельства принца баденского Макса следует, что он - как, впрочем, и многие другие представители немецкой знати - придерживался убеждения, что Каспар Хаузер был полноправным наследником баденского престола.

В 2002 году Институт судебной медицины Мюнстерского университета провёл анализ митохондриальной ДНК из волос Каспара Хаузера, сравнив его с ДНК одной из потомков Стефании де Богарне. Анализ не подтвердил их родство. Дом герцогов Баденских не разрешает исследователям работать с ДНК самой Стефании де Богарне.

Было произведено два анализа ДНК с интервалом в несколько лет: первый анализ дал отрицательный результат. При втором анализе, проведенном через несколько лет, были исследованы следы крови на камзоле, локоны волос, волосы с головного убора, иной генетический материал. Сравнение производилось с ДНК потомка Стефании де Богарне согласившегося предоставить свой генетический материал для сравнительного анализа. При анализе установлено, что кровавое пятно на камзоле не принадлежит Каспару Хаузеру (если считать достоверно принадлежащим Каспару Хаузеру остальной генетический материал). Отмечено совпадение генетического кода с кодом потомка Стефании де Богарне кроме одного параметра. Соответственно отвергнуть родство Каспара Хаузера и Стефании де Богарне однозначно нельзя, как и подтвердить. Возможно дальнейшее развитие науки и интерес к этому делу внесут большую ясность в загадку Каспара Хаузера.

У главного героя романа «Каспар Хаузер» был прототип - реально существовавший человек, о котором много писали и говорили во всей Европе. Он объявился вдруг в 1828 г. в Нюрнберге, этот юный незнакомец лет шестнадцати или семнадцати, чьё прошлое было окутано тайной и чья недолгая жизнь вскоре была насильственно прервана.

Роман начинается с описания событий в Нюрнберге летом 1828 г. Жители города узнают, что в крепостной башне под стражей содержится юноша лет семнадцати, который ничего не может о себе рассказать, так как говорит не лучше двухлетнего ребёнка, принимает от стражников только хлеб и воду и ходит с большим трудом. На листе бумаги он смог написать своё имя: Каспар Хаузер. Некоторые предполагают, что это пещерный человек, другие - что он просто недоразвитый крестьянин. Однако внешность юноши - бархатистая кожа, белые руки, волнистые светло-каштановые волосы - противоречит этим предположениям. При незнакомце нашли письмо, из которого явствует, что в 1815 г. мальчика подкинули в бедняцкий дом, где в течение многих лет он был лишён общения с людьми. Летом 1828 г. его вывели из укрытия и, указав дорогу в город, оставили одного в лесу.

Бургомистр города господин Биндер предполагает, что юноша является жертвой преступления. Интерес к найдёнышу возрастает, на него приходят посмотреть толпы народа. Особый интерес к нему проявляет учитель Даумер, который часами сидит с ним и, постепенно приучая Каспара понимать человеческий язык, узнает кое-что о его прошлом. Но ответить на вопросы о том, кто его родители и кто держал его в подземелье, молодой человек по-прежнему не может. Учитель Даумер, обобщив все свои наблюдения, публикует в печати статью, особо отмечая чистоту души и сердца Каспара и делая предположение о его благородном происхождении. Выводы, сделанные Даумером, встревожили некоторых членов окружного управления, и магистрат города Нюрнберга во главе с бароном фон Тухером принимает решение обратиться к президенту Апелляционного суда статскому советнику Фейербаху, проживающему в городе Ансбахе, за советом и помощью. По настоянию Фейербаха опекуном Каспара назначают Даумера, который продолжает открывать Каспару мир вещей, цвета, звуков, мир слова. Учитель не устаёт повторять, что Каспар - это настоящее чудо и что его человеческая природа безгрешна.

Однажды в дом учителя подбрасывают записку с предостережением от возможных неприятностей. Даумер сообщает об этом полиции, полиция - Апелляционному суду. Из окружного управления в магистрат Нюрнберга приходят указания усилить надзор за Каспаром, так как последний вполне может что-то утаивать. Чем больше Каспар узнает о реальном мире, тем чаще ему снятся сны. Однажды Каспар сообщает Даумеру, что он часто видит во сне какую-то прекрасную женщину, дворец и другие вещи, которые его очень волнуют, а когда он вспоминает о них наяву, то ему делается грустно. Он постоянно думает об этой женщине и уверен, что она его мать. Даумер пытается убедить Каспара, что это всего лишь сон, то есть нечто нереальное и не имеющее ничего общего с действительностью. Каспар впервые не верит учителю, и от этого печаль его ещё более усиливается.

Даумер и Биндер пишут письмо Фейербаху, где рассказывают о снах юноши и о его чувствах. В ответ Фейербах советует Каспару заняться верховой ездой и чаще бывать на воздухе. При очередной встрече Фейербах дарит юноше прекрасную тетрадь, в которой тот начинает вести дневник. Внимание общества к Каспару не ослабевает, его часто приглашают в гости в знатные семьи. Однажды Даумер, сопровождавший Каспара, знакомится с важным иностранцем по имени Стэнхоп, которому удаётся заронить сомнение в душу опекуна относительно его подопечного. Даумер после этого разговора начинает внимательно следить за Каспаром, старается уличить его в неискренности или во лжи. Особенно неприятен опекуну категорический отказ Каспара прочитать ему записи из дневника. Каспара не покидает чувство беспокойства, он пребывает в глубокой задумчивости. Однажды, гуляя в саду около дома, он видит незнакомца с закрытым тканью лицом. Незнакомец подходит к Каспару и ударяет его ножом в голову. Преступника, ранившего Каспара, полиция не находит.

Советник Фейербах, собрав воедино все известные ему факты, пишет докладную записку королю, где утверждает, что Каспар Хаузер является отпрыском какого-то знатного рода и что его ребёнком устранили из дворца родителей, чтобы в правах наследия утвердился кто-то другой. В этом прямолинейном разоблачении Фейербах прямо указывает на конкретную династию и на некоторые другие подробности. В ответе, присланном из канцелярии короля, Фейербаху предписывается молчать до полного выяснения обстоятельств. Даумер, напуганный покушением на Каспара, добивается разрешения поменять местожительство юноши.

Опекуншей Каспара становится госпожа Бехольд. Взбалмошная и чересчур энергичная, она пытается соблазнить молодого человека. Когда же напуганный Каспар уклоняется от её ласк, она обвиняет его в бестактном поведении по отношению к её дочери. Измученный Каспар мечтает покинуть этот дом. Господин фон Тухер, оценив обстановку и пожалев Каспара, соглашается стать его очередным опекуном. В доме Тухера царят тишина и скука, опекун, будучи человеком строгим и несловоохотливым, общается с Каспаром редко. Каспар грустит, его душа ищет более искренней привязанности, его вновь терзают дурные предчувствия.

Однажды юноше приносят письмо, а вместе с ним - подарок в виде перстня с бриллиантом. Автор письма лорд Генри Стэнхоп вскоре прибывает в город собственной персоной и навещает Каспара. Стэнхоп удивлён радушием Каспара и готовностью вести с ним долгие и откровенные беседы. Каспар рад тому, что Стэнхоп обещает взять его с собой и показать мир. Тот обещает также отвезти Каспара в далёкую страну к его матери. Теперь они часто видятся, вместе гуляют, беседуют. Стэнхоп подаёт прошение в магистрат об опекунстве над Каспаром. В ответ его просят предоставить свидетельство о его благосостоянии. Городские власти постоянно за ним следят, Фейербах приказывает навести о нем справки. Становится известно яркое, но небезупречное прошлое лорда: он был посредником в тёмных делах, опытным ловцом человеческих душ. Не получив разрешения на опекунство, Стэнхоп уезжает, обещая Каспару вернуться. Он уже успел заронить в душу юноши надежду на его грядущее величие.

Через некоторое время Стэнхоп приезжает в Ансбах и мастерски располагает к себе как городское общество, так и Фейербаха. Он получает письмо, предписывающее ему уничтожить какой-то документ, предварительно сняв с него копию. Стэнхоп начинает волноваться, когда некий лейтенант полиции Кинкель предлагает ему свои услуги и ведёт себя так, словно ему все известно о тайной миссии Стэнхопа. Лорду удаётся убедить Фейербаха перевезти Каспара из Нюрнберга в Ансбах. Юноша стал жить в доме учителя Кванта. Он по-прежнему встречается со Стэнхопом, но не всегда ему легко и приятно с ним: порой в его присутствии Каспар чувствует какой-то страх. Чувство опасности возрастает у него и при появлении Кинкеля, и во время нравоучений агрессивно настроенного Кванта, Фейербах же, не потерявший интереса к Каспару, публикует о нем брошюру, где прямо говорит о криминальном характере истории Каспара. Он планирует организовать тайную поездку с целью отыскать виновника этого преступления. Кинкель, ведя двойную игру, умело располагает к себе советника и получает распоряжение сопровождать его в этой поездке.

Каспар теперь часто бывает в доме фрау фон Имхоф, хорошей знакомой Фейербаха. Через некоторое время он знакомится там с Кларой Каннавурф, молодой, очень красивой женщиной с драматической судьбой. В отсутствие Кинкеля за Каспаром должен следить новый надзиратель. Солдат выполняет свои функции достаточно тактично, проникаясь симпатией к юноше. Этому способствует и то, что он прочитал брошюру Фейербаха. Когда Каспар просит его найти где-то в другом княжестве графиню Стефанию и передать ей письмо, солдат, не колеблясь, соглашается. Тем временем в Ансбах приходит сообщение о внезапной смерти Фейербаха. Дочь советника уверена, что отца отравили и что это непосредственно связано с его расследованием. Стэнхоп тоже уже больше никогда не вернётся к Каспару: он покончил с собой где-то на чужбине. Попытки Клары фон Каннавурф хоть как-то развеселить Каспара безуспешны. Чувствуя, что она влюбляется в молодого человека и что счастье с ним невозможно, она уезжает.

Спустя некоторое время у здания суда к Каспару подходит незнакомый господин и говорит ему, что он послан его матерью, и называет его «мой принц». Незнакомец говорит, что завтра он будет ждать юношу в дворцовом саду с экипажем и покажет ему знак от его матери, доказывающий, что он - действительно посланник графини. Сон, полный тревог и символов, который Каспар видит ночью, не может поколебать его решение. В назначенное время он приходит в сад, где ему показывают мешочек, сказав, что там лежит знак от его матери. Пока Каспар развязывает этот мешочек, ему наносят удар ножом в грудь. Смертельно раненный Каспар живёт ещё несколько дней, но спасти его не удаётся.

Личность странного юноши, незнамо откуда появившегося на улицах Нюрнберга в мае 1828 года, до сих пор вызывает ожесточенные споры. Молодой человек вел себя так, словно никогда не видел других людей, растения, животных; он почти не умел говорить и двигаться. «Лента.ру» рассказывает о его жизненном пути, а также о том, кем он мог быть в действительности.

Жизнь в коробке

В крохотной каморке с чрезвычайно низким потолком, таким, что нельзя распрямиться в полный рост, оба небольших окна забиты досками. Печь, всегда закрытая дверь, да дырка в полу, чтобы справлять туда нужду, - вот и вся нехитрая обстановка. У стены сидит 16-летний юноша в панталонах и рубашке. Подобное времяпрепровождение для него привычно - каморка стала его миром, единственным, который он знал в своей сознательной жизни.

Узник, как и его жилище, был опрятным. Волосы и ногти молодого человека стригли, одежду регулярно меняли, но юноша не помнил, каким образом это происходило. Ему приносили хлеб и воду странного вкуса. Выпив такой воды, он погружался в крепкий сон, пробуждаясь в чистом исподнем. Единственное, чем он мог заниматься, - играть с тремя деревянными игрушками: двумя лошадками и собачкой.

Иногда к нему приходил человек - один и тот же. Однажды он принес книги и тетради. Хотя наставник был строгим и бил ученика по рукам за любую шалость, учиться мальчику нравилось. Вскоре он уже немного умел читать и писать.

Настал день, когда опекун юноши одел его в уличную одежду, вынес на улицу и начал учить ходить - в тесной камере ходить было негде. И потребовал заучить фразу: «Я всегда мечтал быть кавалеристом, как мой отец». Когда узник более-менее научился ходить, его погнали вперед. Через два дня он со своим спутником прибыл в немецкий город Нюрнберг. Спутник показал ему путь к Новой воротной улице и, сунув в руки письмо, скрылся. Юноша, ошарашенный происходящим и новым, незнакомым ему миром, зашагал в указанном направлении. Это было 26 мая 1828 года.

Так впоследствии бывший узник описывал свою жизнь. В Нюрнберге его, одетого в грубую простую одежду, передвигающегося, словно он пьяный, заметил сапожник Георг Вайхман. Когда он подошел к молодому человеку, тот протянул ему письмо, адресованное командующему 4-м эскадроном 6-го полка легкой кавалерии.

Сапожник отвел странного молодого человека к дому капитана кавалерии. Тот отсутствовал. Пока юноша ждал, слуги предложили ему поесть, принесли мясо и пиво. Но тот, попробовав, с отвращением выплюнул и то, и другое. Он согласился только на хлеб и воду, привычную для себя еду.

Юноша почти ничего не говорил и, рыдая, показывал на свои ноги. На вопрос о том, как он попал в город, отвечал, что не знает, и повторял заученную в дороге фразу о желании пойти в кавалеристы.

Когда капитан вернулся домой, юноша спал. Его разбудили, и он, увидев форму хозяина дома, пришел в неописуемый восторг, хотя так ничего путного и не сказал. В полицейском участке юноша повторял то же самое, но когда ему дали ручку и бумагу, написал четким почерком: «Каспар Хаузер». Так его и стали звать.

Письмо, которое было у молодого человека с собой, не прояснило ситуацию. Неизвестный сообщал, что мальчика ему подкинули в 1812 году и он воспитал его в христианской вере, но больше держать у себя не может, поскольку не имеет за душой ни гроша. Затем автор послания предлагал капитану взять юношу на службу или «выпустить ему кишки, или вздернуть его у себя над камином». К сему прилагалось другое письмо, якобы от матери Хаузера, но анализ почерка показал, что оба послания написаны одной рукой.

Хаузера нужно было где-то содержать, и его отвели на верхний этаж Фестнеровой башни, местной тюрьмы, где посадили под замок. За ним присматривал надзиратель Андреас Хильтель. Причем тайно, чтобы удостовериться в том, что юноша не врет и не притворяется. Дети Хильтеля за время пребывания Хаузера в башне научили его новым словам и рисованию.

Надзиратель заметил странности в поведении своего гостя. Лицо юноши постоянно озаряла невинная улыбка, и его ни капли не смущало, когда его купала жена Хильтеля, - похоже, он вообще ничего не знал о различиях между полами. В своем новом жилище он предпочитал заниматься тем же, чем и в прежнем: сидеть без движения, вытянув ноги вперед. Все говорило о том, что молодой человек не притворяется.

Запахи и ощущения

Хаузер определенно не общался раньше с другими людьми и вообще не взаимодействовал с окружающим миром. Он восхищался каждым новым растением или животным (называл всех лошадками, поскольку в заточении у него были только такие игрушки), подносил руку к свече и обжигался, не понимая природы огня, искал свое отражение позади зеркала.

Изображение: Каспар Хаузер

Но учился быстро. Очень неплохо рисовал - в основном растения, постоянно расширял свой словарный запас. Люди, прослышав о странном «дикаре», приходили поглазеть на него, дарили ему игрушки.

В июле 1828 года его отдали на попечение университетскому профессору Георгу Фридриху Даумеру. Тот наблюдал за Хаузером и записывал все, что с ним происходило. У юноши появилось чувство юмора, он писал письма и очерки, обучился езде верхом в считаные дни, чем немало удивил местных кавалеристов.

Его чувства были необычайно обострены. Он отлично видел в темноте, любой громкий звук повергал его в ужас, а яркий свет причинял нестерпимую боль. Запаха вина было достаточно для того, чтобы он опьянел. Аромат цветов казался ему отвратительным.

Казалось бы, на этом все несчастья Хаузера закончились, но странный юноша явно кому-то очень мешал. В октябре 1829 года на его жизнь было совершено первое покушение. Незнакомец, подкараулив юношу на улице возле дома Даумера, попытался перерезать ему горло, но тот смог уклониться, и нож лишь поцарапал горло.

Второе покушение удалось. 14 октября 1833 года, когда Хаузер гулял в парке, неизвестный отвел его в сторону, пообещав передать важный документ, и четыре раза ударил ножом в грудь. Хаузер скончался от ранений несколько дней спустя. Полиция искала убийцу, но не нашла.

Наследник престола

Зачем было убивать? Первый биограф Хаузера, полицай-президент апелляционного суда в Ансбахе, Ансельм фон Фейербах, считал, что странный юноша был наследником великого герцога Баденского Карла Фридриха. Все свидетельства, которые он собрал, указывали на это.

Как предполагают современные исследователи личности Хаузера, наследника выкрали из колыбели, а на его место подложили хилого и больного ребенка садовника имения, который вскоре скончался. Кроме того, сам Хаузер припоминал моменты из своего детства, называя их сном (он достаточно долго не понимал разницы между снами и воспоминаниями). Юноша рисовал на бумаге по памяти гербы, расположенные на стенах замка герцога, рассказывал о картинах, висевших там, припоминал тех, кто его воспитывал.

Похищение наследника было очень выгодно второй жене Карла-Фридриха, Луизе Каролине Гейер, баронессе фон Гейерберг. От первой жены у герцога было несколько детей. Вторая жена родила ему четверых сыновей, но они не могли претендовать на престол. После смерти Карла-Фридриха на трон взошел его внук Карл-Людвиг, старшим сыном которого, предположительно, был Каспар Хаузер. Второй же сын Карла-Людвига прожил меньше года - в результате наследников у него не осталось, хотя его дочери прожили долгую жизнь.

Когда Карл-Людвиг умер, престол занял его дядя Людвиг, холостяк, но вскоре скончался при странных обстоятельствах. После этого путь к престолу наконец открылся для детей второй жены Карла Фридриха.

Версию о том, что Каспар Хаузер может принадлежать к Баденской династии, проверили в 1996 году. Специалисты провели анализ пятен крови, оставшихся на исподнем, которое, предположительно, принадлежало загадочному юноше, и попытались сравнить полученную ДНК с ДНК двух потомков Стефании, жены Карла-Людвига. Результат не оправдал ожидания - тот, чья кровь сохранилась на одежде, явно был не из Баденской династии.

Однако повторный анализ, проведенный на основе ДНК, взятой со шляпы, штанов и волос юноши, хранящихся в коллекции Фейербаха, показал, что генетическое сходство образцов потомков Стефании и Хаузера составляет 95 процентов. Впрочем, не все исследователи считают это убедительным доказательством благородного происхождения странного молодого человека, и споры о его личности продолжаются - ведь все это выглядит как сюжет остросюжетного приключенческого романа.

Тайна жизни и смерти Каспара Хаузера?

На месте где он трагически погиб установили памятник, на котором по-латыни выгравирована надпись: «Здесь неизвестный был убит неизвестным». «Дело Хаузера», включавшее свидетельства официальных лиц, экспертов и просто очевидцев, составило 49 томов, но в истории он так навсегда и остался «европейским сиротой».

1828 год, лето — в газетах города Нюрнберга местный бургомистр господин Якоб Биндер поместил объявление. В нем была просьба откликнуться тех, кто что-либо знает о похищении ребенка в период между 1810-м и 1814 годом. Эта статья была перепечатана всей немецкой прессой, а за ней разошлась и по всем зарубежным газетам. В Европе начали говорить о таинственном подростке. Падкие на сенсации журналисты окрестили его «европейским сиротой».

Случай был чрезвычайно любопытным. 1828 год, весна — в Нюрнберге появился одетый в лохмотья юноша. Он шел по городу нетвердой походкой, держась за стены домов. В полицейском участке, куда доставили неизвестного, из него ничего не смогли вытянуть, кроме невнятного бормотания. Вел он себя как ребенок, но выглядел лет на 16. Огонь, вероятно, он видел близко впервые, так как сразу обжегся о пламя свечи, пытаясь коснуться его голой рукой.

Когда юноше дали лист бумаги и карандаш, он смог нацарапать нетвердым детским почерком всего два слова – Каспар Хаузер. Скорей всего, это было его имя. На все просьбы написать еще хоть что-то молодой человек отвечал полнейшим непониманием того, чего от него хотят. При попытке продолжить расспросы он попросту расплакался. Насколько могли судить полицейские, задержанный вел себя абсолютно искренне, так что их первоначальные подозрения, что он изображает идиота с какой-то тайной целью, не нашли подтверждения.

В последствии Каспара Хаузера ждала еще не одна экспертиза. Выяснилось, к примеру, что он прекрасно мог видеть в темноте и обладал очень тонким обонянием. Его желудок принимал только хлеб и воду. Подошвы и ладони были нежными и мягкими. Врачи, исследуя организм Каспара, сделали интересное открытие – на теле юноши виднелись следы от прививки, а в те годы это было редкость, привилегия аристократов.

Весть об странном юноше распространилась очень быстро. Участие в его судьбе принял поначалу весь город, а после и вся Германия. Сам бургомистр Нюрнберга поручил учителю гимназии Георгу Даумеру ежедневно давать мальчику уроки.

По мере адаптации Каспар Хаузер научился находить с людьми общий язык. После многократных расспросов он, в конце концов, более или менее связно поведал историю своих злоключений. Из того немногого, что он помнил, можно было сделать вывод, что жизнь его прошла в каком-то подвальном помещении с земляным полом и маленьким окошком, через которое почти не проникало света.

Спал он на соломе. При пробуждении всегда обнаруживал рядом с собой кружку с водой и кусок хлеба. Одеждой ему служили лишь штаны и рубашка, обуви же не было вовсе. Раз в несколько дней его навещал «черный человек», лица которого он не видел, так как оно было скрыто маской. Постепенно этот человек научил его писать слова «Каспар Хаузер» и хоть как-то ходить. Потом лесами вывел к Нюрнбергу и, показав на город, велел идти в «большую деревню», а сам ушел. Вот, собственно, и все.

Чем больше подробностей всплывало в этой невероятной истории, тем в большей степени она казалась загадочной. В те времена такого рода таинственность могла объясняться лишь серьезными политическими причинами. Случаем с Каспаром Хаузером серьезно заинтересовался президент Королевской судебной палаты в Ансбахе, видный немецкий криминалист Пауль фон Фейербах. В результате расследования которое было произведено им, была доказана искренность Хаузера.

Версия о знатном происхождении мальчика-подростка приобрела новое подтверждение. Лишь родовитостью «заключенного» могло объясняться столь тщательное соблюдение секретности. Европа той эпохи была падкой на сенсации не меньше, чем современное общество.

Сразу появилось множество версий происхождения юноши. Самой известной из них является та, по которой Каспар Хаузер – сын Стефании де Богарне, великой герцогини Баденской. Ведь тогда Каспар мог бы назвать своим дедом.

Фейербах тоже был сторонник этой версии. 1832 год, 4 января он записал в своем дневнике: «Я обнаружил, что Каспар Хаузер по рождению является, вероятно, принцем королевского Баденского дома…» Все свои соображения криминалист изложил в секретном меморандуме, который отправил принцессе Баденской Каролине фон Байерн.

Если теория Фейербаха верна, то Каспар Хаузер родился 29 сентября 1812 г. и являлся сыном великого герцога Баденского Карла и его жены Стефании де Богарне. Стефания де Богарне приходилась двоюродной племянницей генералу де Богарне, первому мужу Жозефины Бонапарт.

Желание Бонапарта породниться с европейскими монархами, укрепляя тем самым свое положение на мировой политической арене, резко изменило судьбу девушки. В день своего 16-ти летия Стефания с удивлением узнала, что император удочеряет ее. При этом она получала титул принцессы, а в нагрузку к нему – брак с наследным принцем Баденским.

1806 год, 4 марта — бедная сирота, имущество отца которой конфисковали, стала дочерью императора. Императрица за месяц преподала ей курс дворцовой жизни, и девушка предстала перед будущим женихом. Им оказался довольно невзрачный молодой человек. На хорошенькую Стефанию он впечатления не произвел. «Он еще уродливей, чем я ожидала», – только и смогла прошептать будущая герцогиня. Правда, это не помешало ей впоследствии родить мужу пятеро детей.

Но наводит на размышление другое. Все девочки в семье Стефании и Карла отличались отменным здоровьем, в то время как мальчики умирали во младенчестве. Стоило бы задуматься. Но где уж неопытной французской девушке тягаться с семьей, в которой столетиями плелись самые изощренные интриги. Кому же наиболее выгодной была смерть наследников баденского престола?

Дело в том, что брак правящего Баденом великого герцога Карла Фридриха был морганатическим. Дети Луизы Гейер, второй жены герцога, не могли наследовать трон. Единственный законный наследник, это cын от первого брака – принц Карл, женившийся на Стефании, а впоследствии и его дети. Ходили слухи что, герцогиня была готова на все, чтобы закрепить трон за своими детьми.

Свержение Наполеона лишило Стефанию какой-либо надежды на защиту. Ее первый сын, родившийся 29 сентября 1812 г., рос совершенно здоровым ребенком, но неожиданно, за одну ночь, простудился и скончался. Следует заметить, что, по мнению Фейербаха, прямой наследник баденского трона был тайно похищен и подменен умирающим ребенком, о смерти которого и сообщили спустя какое-то время. Другой сын умер также внезапно в годовалом возрасте. Сын графини Хогсберг (титул, пожалованный великим герцогом жене) взошел на баденский престол – и тут вдруг появляется нюрнбергский найденыш.

Жизнь Каспара Хаузера в Нюрнберге была тихой и спокойной. Живя у профессора Даумера, он практически ни с кем не общался, пристрастившись к выращиванию цветов. Еще немного, и о «европейском сироте» начали бы забывать, однако в 1829 г. на него было совершено первое покушение. Человек, «лицо которого было черным, как будто бы покрытым сажей», нанес юноше удар по голове и скрылся. Расследование не увенчалось успехом.

Как писал Фейербах: «Все уровни, все высоты и глубины не могут быть достижимы для руки гражданского правосудия ввиду тех границ, за которыми следствие вынуждено остановиться». После неудчного покушения король Баварии Людвиг I приказал приставить к юноше постоянную охрану. Этот факт давал повод предположить, что Каспар, может быть, является наследником какого-то европейского трона.

Вокруг Хаузера продолжали происходить странные события. В конце 1831 г. некий лорд Стенхоуп вдруг заявил, что он займется его образованием и с этой целью намерен увезти молодого человека в Британию и даже усыновить. Муниципалитет Нюрнберга, который платил за содержание мальчика на протяжении 3-х лет, с готовностью согласился передать на попечение англичанина «европейского сироту».

Но Стенхоуп ограничился переводом Каспара в соседний город Ансбах, где поместил его в пансион под опеку учителя по фамилии Мейер. Ни о путешествии в Англию, ни об усыновлении больше речи не было. Спустя какое-то время Хаузера попытался вывезти в Англию лорд Филипп Генри IV. В результате местные власти всполошились и послали Людвигу I тайную депешу, в которой говорилось, что «Каспар Хаузер является законным наследником одного из престолов Европы и был помещен в заключение, чтобы дать возможность другому захватить трон».

Кем был на самом деле Каспар Хаузер, навсегда так и осталось тайной. 1833 год, 14 декабря — он возвратился домой весь окровавленный с огромной колотой раной в груди. «Он меня убил…» – только и смог выговорить молодой человек. Слова оказались пророческими. Спустя три дня он умер.

Юноша так хотел узнать хоть что-нибудь о своем происхождении, что согласился пойти ночью в городской парк на свидание с абсолютно незнакомым человеком. Тому стоило только пообещать дать ему какие-то сведения о его родителях. Вместо долгожданной информации молодой человек получил удар кинжалом. Герцог Людвиг Баварский назначил 1000 дукатов за голову убийцы Каспара Хаузера. Этот шаг тут же вызвал любопытство европейской общественности: возможно, речь идет об убитом наследнике престола?

49 томов уголовного дела не смогли пролить свет ни на таинственную жизнь, ни на еще более загадочную смерть «европейского сироты». Его судьбе посвящено больше 2000 статей, книг, и даже Поль Верлен посвятил ему стихи. Ни один из великих герцогов Баденских не удостаивался такой чести.

История Каспара Хаузера – одна из самых романтических в европейской истории. Она напоминает историю « ». Тысячи туристов стремятся в Ансбах, где недавно были учреждены дни Каспара Хаузера. Удивительно, но загадки вокруг этого имени лишь множатся.

На могиле странного юноши была высечена надпись: «Здесь покоится загадка века. Его рождение было окутано тайной, таинственной была и его смерть». Недавно же выяснилось, что могила легендарного ансбахца пустая. Существуют сведения, что тело похитили почти сразу же после похорон. Но этот факт нисколько не уменьшил потока туристов. Наоборот, таинственная история жизни и смерти Каспара Хаузера по-прежнему вызывает огромный интерес.