Славянофилы, представители одного из направлений русского общества и философской мысли 40-50-х гг. XIX в., выступившие с обоснованием самобытного пути исторического развития России, принципиально отличного от пути западноевропейского. Самобытность России, по мнению славянофилов, - в отсутствии в ее истории классовой борьбы, в русской поземельной общине и артелях, в православии как единственно истинном христианстве.
Те же особенности развития славянофилы усматривали и у зарубежных славян, особенно южных, симпатии к которым были одной из причин названия самого направления (славянофилы, т.е. славянолюбы).
Взгляды славянофилов сложились в идейных спорах, обострившихся после напечатания "Философского письма" Чаадаева. Главную роль в выработке взглядов славянофилов сыграли литераторы, поэты и ученые: А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин.
Видными славянофилами были П. В. Киреевский, А. И. Кошелев, И. С. Аксаков, Д. А. Валуев, Ф. В. Чижов, И. Д. Беляев, А. Ф. Гильфердинг, позднее - В. И. Ламанский, В. А. Черкасский. Близкими к славянофилам по общественно-идейным позициям в 40-50-х гг. были писатели и поэты: В. И. Даль, С. Т. Аксаков, А. Н. Островский, А. А. Григорьев, Ф. И. Тютчев, Н. М. Языков. Большую дань взглядам славянофилов отдали историки и языковеды Ф. И. Буслаев, О. М. Бодянский, В. И. Григорович, М. М. Срезневский, М. А. Максимович.
Средоточием славянофилов в 40-х годах была Москва, литературные салоны А. А. и А. П. Елагиных, Д. Н. и Е. А. Свербеевых, Н. Ф. и К. К. Павловых. Здесь славянофилы общались и вели споры с западниками. Произведения славянофилов подвергались цензурным притеснениям, некоторые из славянофилов состояли под надзором полиции, подвергались арестам. Постоянного печатного органа славянофилы долгое время не имели, главным образом из-за цензурных препон. Печатались преимущественно в журнале "Москвитянин"; издали несколько сборников статей в 40-50-х годах. После некоторого смягчения цензурного гнета славянофилы в конце 50-х годов издавали журнал "Русская беседа", "Сельское благоустройство" и газеты "Молва" и "Парус".
В 40-50-х годах по важнейшему вопросу о пути исторического развития России славянофилы выступали, в противовес западникам, против усвоения Россией форм западноевропейской политической жизни. В то же время они считали необходимым развитие торговли и промышленности, акционерного и банковского дерева, строительства железных дорог и применения машин в сельском хозяйстве. Славянофилы выступали за отмену крепостного права "сверху" с предоставлением крестьянским общинам земельных наделов.
Философские воззрения славянофилов разрабатывались главным образом Хомяковым, И. В. Киреевским, а позже Самариным и представляли собой своеобразное религиозно-философское учение. Генетически философская концепция их восходит к восточной патристике, в то же время тесно связана с западноевропейским иррационализмом и романтизмом первой половины XIX века. Односторонней аналитической рассудочности рационализму, которые, по мнению славянофилов, привели на Западе к утрате человеком душевной целостности, они противопоставляли понятия "волящего разума" и "живознания" (Хомяков): славянофилы утверждали, что полная и высшая истина дается не одной способности логического умозаключения, но уму, чувству и воле вместе, т.е. духу в его живой целостности. Целостный дух, обеспечивающий истинное и полное познание, неотделим от веры, от религии. Истинная вера, пришедшая на Русь из его чистейшего источника - восточной церкви (Хомяков), обуславливает, по мнению славянофилов, особую историческую миссию русского народа. Начало "соборности" (свободной общности), характеризующее жизнь восточной церкви, усматривалось славянофилами в русском обществе. Православие и традиция общинного уклада сформировали глубинные основы русской души.
Историческим воззрениям славянофилов была присуща идеализация старой Руси, которую славянофилы представляли себе гармоничным обществом, лишённым противоречий, являвшим единство народа и царя, "земщины" и "власти". По их мнению, со времен Петра I, произвольно нарушившего органическое развитие России, государство стало над народом, дворянство и интеллигенция, односторонне и внешне усвоив западноевропейскую культуру, оторвались от народной жизни. Идеализируя патриархальность и принципы традиционализма, славянофилы понимали народ в духе консервативного романтизма. В то же время славянофилы призывали интеллигенцию к сближению с народом, к изучению его жизни и быта, культуры и языка.
Эстетические и литературно-критические взгляды славянофилов наиболее полно выражены в статьях Хомякова, К. С. Аксакова, Самарина. Критикуя суждения В. Г. Белинского и "натуральную школу" в русской художественной литературе, славянофилы в то же время выступали против "чистого искусства" и обосновывали необходимость собственного пути развития для русской литературы, искусства и науки. Художественное творчество, по их мнению, должно было отражать определенные стороны действительности - общинность, патриархальную упорядоченность народного быта, "смирение" и религиозность русского человека.
Идеи славянофилов своеобразно преломились в религиозно-философских концепциях конца XIX - начала XX века (В. Соловьев, Бердяев, Булгаков, Карсавин, Флоренский и др.).
Среди славянофилов прежде всего выделились такие мыслители, как А.С. Хомяков, И.В. и П.В Киреевские К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин.
Уже в двадцативосьмилетнем возрасте Киреевский изложил планы по привлечению своих друзей к работе на благо родины на литературном поприще: «Чего мы не сделаем общими силами?.. Мы возвратим права истинной религии, изящное согласим с нравственностью, возбудим любовь к правде, глупый либерализм заменим уважением законов и чистоту жизни возвысим над чистотою слога».
Религия, о которой Киреевский говорил в этот период своей жизни, не являлась православием. Это может подтвердить случай, имевший место семь лет спустя (1834). Женившись на Наталье Петровне Арбеневой, Киреевский не был доволен соблюдением ею церковных обрядов и обычаев. Она же, со своей стороны, по словам Кошелева, была глубоко опечалена отсутствием в нем веры и полным пренебрежением к обычаям православной церкви. Киреевский, уважая религиозные чувства своей жены, обещал при ней не кощунствовать. Несомненно, Киреевский сохранил некоторую религиозность со времени своей юности, однако трудно сказать, насколько он был крепок в благочестии. Кошелев говорил, что в философском обществе, членом которого был Киреевский, немецкая философия «вполне заменяла молодым людям религию»
Однако известно, что даже в этот период свой жизни Киреевский больше времени уделял Евангелию, чем другим книгам. В 1830 г., находясь в Берлине, он просил сестру вписывать в каждое свое письмо какой-нибудь текст из Евангелия. Этим он хотел предоставить ей еще один благоприятный случай для ознакомления с евангелием, а также для того, чтобы ее письма «сколько можно выливались из сердца».
Религия на философской основе, мистицизм сочетались в молодом Киреевском с горячей любовью к России и верой в ее великое назначение. Киреевский говорил, что в современной истории всегда «...одно государство было столицею других, было сердцем, из которого выходит и куда возвращается вся кровь, все жизненные силы просвещенных народов».
Отвращение Киреевского к мелочному рационализму Запада можно видеть из письма, в котором он подвергает критике лекцию Шлейермахера о воскресении Иисуса Христа. Поверхностность лекции Шлейермахера Киреевский объяснял тем, что «сердечные убеждения образовались в нем отдельно от умственных». «Вот отчего он верит сердцем и старается верить умом. Его система похожа на языческий храм, обращенный в христианскую церковь, где все внешнее, каждый камень, каждое украшение напоминает об идолопоклонстве, между тем как внутри раздаются песни Иисусу и Богородице». В этих критических замечаниях мы уже можем видеть основной принцип, лежащий в основе более поздних выводов Киреевского, принцип, в котором (как он впоследствии признал) и состоит главное достоинство русского ума и характера.
Таким принципом является цельность. Человек должен стремиться «...собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственный орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не почитал безошибочным указанием правды; чтобы внушения отдельного эстетического смысла, независимо от других понятий, он не считал верным путеводителем для разумения высшего мироустройства (чтобы даже внутренний приговор совести, более или менее очищенной, он не признавал, помимо согласия других разуметельных сил, за конечный приговор высшей справедливости); даже чтобы господствующую любовь своего сердца, отдельно от других требований духа, он не почитал за непогрешительную руководительницу к постижению высшего блага; но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума»
На высокой стадии нравственного развития разум поднимается до уровня «духовного зрения», без которого невозможно обнять истину божественную. Способ мышления возвышается до «сочувственного согласия с верой». При этом условии вера (и откровение) представляет для разума «...авторитет вместе внешний и внутренний, высшую разумность, живительную для ума» (I, 250). «Вера -- не достоверность к чужому уверению, но действительное событие внутренней жизни, чрез которое человек входит в существенное общение с Божественными вещами (с высшим миром, с небом, с Божеством)». Другими словами, Киреевский верил, что посредством объединения в одно гармоническое целое всех духовных сил (разума, чувства, эстетического смысла, любви, совести и бескорыстного стремления к истине) человек приобретает способность к мистической интуиции и созерцанию, которые делают для него доступной суперрациональную истину о Боге и его отношении к миру. Вера такого человека является не верой во внешний авторитет, в букву написанного откровения, а верой в «живое и цельное зрение ума».
Истоки такой философии Киреевский находит в сочинениях отцов церкви. Завершение развития их учения, «...соответственное современному состоянию науки и сообразное требованиям и вопросам современного разума...», устранило бы, -- говорит Киреевский, -- «...болезненное противоречие между умом и верою, между внутренними убеждениями и внешнею жизнью».
Это знание, которое зиждется на полном единстве всех духовных сил, коренным образом отличается от знания, выработанного абстрактным логическим мышлением, в отрыве от воли. Правда, так как «...человек мыслящий должен провести свои познания сквозь логическое иго, то, по крайней мере, он должен знать, что здесь не верх знания, и есть еще ступень, знание гиперлогическое, где свет не свечка, а жизнь. Здесь воля растет вместе с мыслью». В таком знании мы придем к «невыразимости», к тому, что относится к области «неразгаданного». Здесь Киреевский, очевидно, имел в виду восприятие «металогических» принципов бытия, лежащих глубже, чем качественные и количественные определения.
Друг Киреевского славянофил Кошелев рассказывает. Киреевский женился в 1834 г. На втором году супружества он предложил своей жене прочесть Кузэна. Она прочитала книгу и нашла в ней много достоинств. Однако она сказала, что в сочинениях св. отцов «все это изложено гораздо глубже и удовлетворительнее». Позднее они вместе читали Шеллинга, «и когда великие, светлые мысли их останавливали и Киреевский требовал удивления от жены своей, то она сначала отвечала ему, что эти мысли ей известны из творений Св. отцов». Киреевский тайком брал книги жены и читал их с большим увлечением. К этому времени относится его знакомство с иноком Филаретом. «...в 1842 году кончина старца Филарета окончательно утвердила его на пути благочестия».
Киреевский не рассматривал философию отцов церкви как нечто завершенное, не требующее дальнейшего развития. Грановский приписывает ему слова: «В творениях св. отцов нечего добавлять, там все сказано». Это обычный пример несправедливого отношения к славянофилам. В своей статье о возможности и необходимости новых начал для философии Киреевский писал, что было бы большой ошибкой думать о наличии в сочинениях отцов церкви готовой философии. Наша система философии, говорит он, еще будет создана, и создана не одним человеком.
Способ мышления, найденный Киреевским у отцов восточной церкви («безмятежность внутренней цельности духа»), был воспринят вместе с христианством.
Как известно, культура русского народа находилась на особенно высоком уровне развития в XII и XIII вв. Основные черты древнерусской образованности--цельность и разумность. Западная же образованность построена на принципах рационализма и дуализма. Это различие видно из многочисленных фактов:
- 1) на Западе мы видим богословие, опирающееся на абстрактный рационализм, доказательство истины при помощи логического связывания понятий, а в старой России -- стремление к истине посредством «...стремления к цельности бытия внутреннего и внешнего, общественного и частного, умозрительного и житейского, искусственного и нравственного».
- 2) на Западе государство возникло на базе насилия и завоевания, в старой России оно возникло в результате естественного развития национальной жизни;
- 3) на Западе мы видим разделение на враждебные классы, в старой России- их единодушие;
- 4) на Западе земельная собственность является основой гражданских отношений, в старой России собственность -- случайное выражение личных взаимоотношений;
- 5) на Западе существует формальная логическая законность, а в старой России законность вытекает из самой жизни. Короче говоря, на Западе мы можем наблюдать раздвоение духа, науки, государства, классов, семейных прав и обязанностей, а в России, напротив, «...стремление к цельности бытия внутреннего и внешнего...», «...постоянная память об отношении всего временного к вечному и человеческого к Божественному...». Таковой была жизнь старой России, черты которой сохранились в народе и в настоящее время.
Говоря о «Богословии» епископа Макария, Киреевский отмечает, что введение к этой книге содержит понятия, несовместимые с нашей церковью, например о непогрешимости иерархии, как будто дух святой находится в иерархии отдельно от совокупности всего христианства. Из понимания целостности как свободной общины возникает учение Киреевского о взаимоотношении между церковью и государством.
Хомяков в свою очередь говорил, что «Живая истина» и особенно истина Божия не укладываются в границах логического постижения, которое есть только вид человеческого познавательного процесса. Они являются объектом веры (не в смысле субъективной уверенности, а в смысле непосредственного данного). Вера не противоречит пониманию, несмотря на ее металогический характер.
Конечно, необходимо, чтобы «бесконечное богатство данных, приобретаемых ясновидением веры, анализировалось рассудком».
Только там, где достигнута гармония веры и рассудка, имеется «всецелый разум». Под словом «вера» Хомяков, очевидно, подразумевает интуицию, т. е. способность непосредственного понимания действительной жизненной реальности, вещей в себе.
Человек -- ограниченное существо, наделенное рациональной волей и нравственной свободой. Эта свобода означает свободу выбора между любовью к Богу и себялюбием, другими словами, между праведностью и грехом. Этот выбор определяет окончательное отношение ограниченного разума к его вечной первопричине -- Богу.
Высказываясь о судьбе России, Киреевский писал: «Англия и Германия находятся теперь на вершине Европейского просвещения; ...их внутренняя жизнь уже окончила свое развитие, состарилась и получила ту односторонность зрелости, которая делает их образованность исключительно им одним приличною». Вслед им, полагает Киреевский, наступит черед России, которая овладеет всеми сторонами европейского просвещения и станет духовным вождем Европы.
По возвращении из-за границы Киреевский основал свой журнал «Европеец». Название этого журнала говорит о том, как высоко он оценивал роль России в ассимиляции принципов европейского просвещения.
Культура Запада неприятно поразила Киреевского своей односторонностью и узким рационализмом. Киреевский высоко оценивал немецкую ученость, но в общем Германия произвела на него впечатление страны «глупой», «дубовой», «хотя дубов в Германии, кроме самих немцев, почти нет».
Здесь мы можем обнаружить характерные черты положения о «соборности», об общине, разработанных Хомяковым. Несомненно, идеал общественного порядка Киреевский видел в общине. Он говорит, что «отличительный тип Русского взгляда на всякий порядок...» заключается в «совмещении личной самостоятельности с цельностью общего порядка...». Разум западноевропейца «не вмещает порядка без однообразия».
«Мы исповедуем, - писал Иван Аксаков, - по свободному искреннему убеждению такие начала, которые, по видимому, тождественны с началами, признаваемыми официальною властью, покровительствуемыми государством, защищаемыми всею его тяжеловесною мощью, и потому исповедуемыми целою массою людей лицемерно, из корысти, из лести, из страха. Но, во-первых, признавая эти начала истинными в их отвлеченности, мы отвергаем в большей части случаев всякую солидарность с их проявлением в русской современной действительности, с их русскою практикою; во-вторых, самое наше понимание этих начал и выводы, из них делаемые, нередко совершенно отличны от официального их толкования и от тех выводов, которые извлекают из них официальные ведомства".
Естественно, что славянофилы не могли быть угодными власти. Но, несмотря на все внешние препятствия, славянофильская мысль все же сумела выработать определенную, принципиально цельную идеологию не только в основной для нее области религиозной и философско-исторической, но и в сфере общественной философии.
По вопросам второстепенного значения встречаются подчас и определенные разноречия, тем не менее, в главном, в основном, царит несомненное единство. Самый принцип самодержавия понимается всеми представителями чистого славянофильства одинаково. Тут между ними нет противоречий.
Право, как явление самостоятельное, как самодовлеющий принцип, решительно отвергалось славянофилами. Выражаясь современным научным языком (в терминах „западноевропейской науки"), они не признавали за правом специфического арriori и отстаивали этическое рriori права.
Цель всякого закона, его окончательное стремление -есть обратиться в обычай, перейти в кровь и плоть народа и не нуждаться уже в письменных документах.
Киреевский и Хомяков были сторонниками идеи конкретности и цельности реальности. В двух статьях о Киреевском Хомяков полностью присоединяется к мнению последнего о формальном, сухом и рационалистическом характере европейской культуры и так же, как Киреевский, утверждает, что русская культура была вызвана к жизни идеалами разумности и цельности.
Хомяков придавал величайшее значение русской деревенской общине, миру с его сходками, принимающему единодушное решение, и его традиционной справедливостью в соответствии с обычаем, совестью и внутренней истиной.
В русской промышленности артель соответствует общине. В «Своде Законов» артель определена как компания, основанная на принципе совместных расходов и совместной ответственности производства работ или ведения торговли посредством личного труда ее членов. Последователь Хомякова Самарин полагает, что социальная и общинная жизнь древней Руси представляла собой воплощение принципа соборности.
В противоположность Киреевскому и К. Аксакову, Хомяков бичует пороки русской жизни. В начале Крымской кампании 1854--1855 гг. (против Турции, Франции и Англии) со страстью и вдохновением пророка он осудил порядки современной ему России (перед реформами Александра II) и призвал ее к покаянию.
Хомяков говорит, что аристократический режим воинственных народов чужд славянам, которые составляют земледельческую нацию. «Мы, -говорит он,- всегда останемся демократами, отстаивающими идеалы гуманности.»
Западная Европа оказалась неспособной воплотить христианский идеал цельности жизни, потому что она переоценила логический способ познания и рациональность. Россия же до сих пор не смогла воплотить в жизнь этот идеал по той причине, что полная и всеобъемлющая истина по своей сущности развивается медленно, а также и по той причине, что русский народ уделяет слишком мало внимания разработке логического способа познания, который должен сочетаться со сверхлогическим пониманием реальности. Тем не менее Хомяков верил в великую миссию русского народа. Эта миссия будет осуществлена тогда, когда русский народ полностью проявит все духовные силы и признает принципы, лежащие в основе православия. Россия призвана, по его словам, стать в центре деятельности мировой цивилизации. История дает ей такое право, так как принципы, которыми она руководствуется, характеризуются завершенностью и многосторонностью. Это право дается только тому государству, на граждан которого возлагаются особые обязанности. Россия стремится не к тому, чтобы быть Богатейшей или могущественной страной, а к тому, чтобы стать «самым христианским из всех человеческих обществ».
Хомяков питал искреннюю любовь к другим славянским народам. Он считал, что им присуще стремление к общественной и демократической организации. Хомяков надеялся, что все славяне, освобожденные с помощью России, образуют нерушимый союз.
Что касается Аксакова, то его ненависть к Западной Европе была такой же сильной, как и любовь к России. Киреевский и Хомяков, указывая на пороки западной цивилизации, в то же время признавали ее достоинства. Они любили западную цивилизацию и настаивали на необходимости синтезирования ценных элементов западного и русского духа. К. Аксаков видел только темные стороны западной цивилизации: насилие, враждебность, ошибочную веру (католицизм и протестантизм), склонность к театральным эффектам, «слабость».
В своем критическом очерке, посвященном Аксакову, С. Венгеров писал, что высокие качества, которые Аксаков приписывал русскому народу, могут быть названы «демократическим альтруизмом». Венгеров также писал, что Аксаков был проповедником «мистического демократизма».
К. Аксаков выступал против ограничения самодержавной власти царя, будучи в то же время сторонником духовной свободы индивидуума. Когда в 1855 г. на трон взошел Александр II, Аксаков представил ему через графа Блудова «Записку о внутреннем состоянии России». В «Записке» Аксаков упрекал правительство за подавление нравственной свободы народа и деспотизм, который привел к нравственной деградации нации; он указывал, что крайние меры могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к достижению свободы революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советует царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва земских соборов.
Здесь мы непосредственно подходим к учению славянофилов о государстве. Н. А. Бердяев утверждает в своей монографии о Хомякове, что „славянофилы были своеобразными анархистами, анархический мотив у них очень силен". И всё-таки нужно оговориться, что этот анархизм был именно своеобразным, сильно отличным от типических его образцов. Анархизм в буквальном, обычном значении этого термина был чужд славянофильской идеологии.
Славянофилы
Литература
Цимбаев Н.И. Славянофильство. – М., 1986.
Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. – М., 1912.
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990.
Цимбаев Н.И. Либералы сороковых годов // Очерки русской культуры. Т. 4. Общественная мысль. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003.
Тонких Владимир Алексеевич, Ярецкий Юрий Львович. История политической и правовой мысли России. – М.: Владос, 1999.
Идейные споры западников и славянофилов продолжались примерно с середины 1830-х до конца 1840-х годов. Герцен назвал 40-е годы «эпохой возбужденности умственных интересов », а Анненков – «замечательным десятилетием ».
Западников и славянофилов объединяло критическое отношение к настоящему . Они критически относились к николаевской политической системе, внутренней и внешней политике НиколаяI, они были убежденными сторонниками отмены крепостного права. Но они по-разному оценивали прошлое России. Они отстаивали различные пути развития России.
История славянофильства начинается с 1839 года. Зимой 1839/1840 года Алексей Степанович Хомяков представил своим друзьям работу «О старом и новом », которая была ответом и Чаадаеву, и сторонникам официальной идеологии. Хомяков поставил в своей работе вопросы: «Что лучше, старая или новая Россия?», утратила ли Россия коренные начала своего развития, особенности русского пути развития. Обсуждение работы Хомякова происходило в салоне Авдотьи Петровны Елагиной, матери братьев Киреевских. Друзья договорились, что, собираясь каждую неделю по пятницам в салоне Авдотьи Петровны, они будут обсуждать вопросы, поставленные Хомяковым. В следующую пятницу представил свою статью для обсуждения Иван Васильевич Киреевский. Статья называлась «В ответ Хомякову». Эти статьи Хомякова и Киреевского считаются исследователями программными документами славянофильства.
Славянофильство делят на раннее и позднее . Рубежом между ними стал 1861 год. В 1856 году ушли из жизни братья Киреевские. В 1860 году умер от холеры Хомяков, В 1860 году скончался Константин Сергеевич Аксаков. Умерли идеологи славянофильства. С 1861 года кружок славянофилов возглавили Иван Сергеевич Аксаков и Ф.В. Чижов. Но вскоре кружок распался.
В раннем славянофильстве выделяют два периода :1839 – 1855 гг . – время выработки философской, религиозной и исторической концепции славянофилов. 1855 – 1861 годы – участие славянофилов в общественной жизни, подготовке крестьянской реформы. 1855-1860 годы были временем Александровской «оттепели», по определению Ф.И. Тютчева. Произошла либерализация политического режима. Было разрешено издание новых газет и журналов. Был снят запрет на литературно-журнальную деятельность славянофилов. Славянофилы добились возможности издавать свои журналы и газеты. В 1856-1860 гг. они издавали журнал «Русская беседа», в 1857 г. газету «Молва».
Славянофилы происходили их обеспеченных дворянских семей, нигде не служили. Они не имели кафедр в Московском университете. В 1840-е гг., как и западникам, им не удалось добиться разрешения на издание своего журнала. Славянофилы могли развивать свои идеи только в литературных салонах. Их выступления в печати в 40-е годы были очень редкими. Не имея возможности публиковать свои работы, они и писали мало. Поэтому славянофильское учение не было широко известно в обществе. В среде профессоров и студентов славянофильство не получило признания. Кумиром московской молодежи был Грановский.
Не имея своего журнала, славянофилы 1840-е годы иногда публиковали свои произведения в журнале «Москвитянин», издаваемом профессорами-уваровцами Погодиным и Шевыревым. Погодин и Шевырев разделяли идеи официальной идеологии. Поскольку славянофилы иногда печатались в «Москвитянине», то их идеи стали отождествлять с официальной идеологией, а славянофилов называть идеологами самодержавия. Это обусловило искаженное восприятие славянофильства уже современниками. Славянофилы не были идеологами российского самодержавия.
Правительство, с недоверием относившееся ко всем проявлениям независимой мысли, воспринимало славянофилов как политическую партию, а их желание носить бороды как внешний знак принадлежности к этой партии. В 1849 г. славянофилам предписали сбрить бороды как несовместимые с дворянским званием. Славянофильский кружок не имел значения политической партии. Тем не менее, власти установили за славянофилами тайный надзор, их письма перлюстрировались (читались). Московская полиция завела «Дело славянофилов». Славянофилы находились под постоянным полицейским надзором до 1857 г. Власти в эпоху Николая Iограничили участие славянофилов в журнально-литературной жизни России. Цензура была придирчива к их работам.
В кружок славянофилов входили Алексей Степанович Хомяков, Иван и Петр Киреевские, Константин и Иван Аксаковы, Юрий Федорович Самарин, Александр Иванович Кошелев и другие. Славянофилы были людьми очень высокой культуры.
Внутри кружка не было идейного единства. Выделяют истинных славянофилов, к ним относят Хомякова и Ивана Киреевского; и фанатиков славянофильства, которые абсолютизировали отдельные идеи Хомякова и Киреевского, искажая их воззрение. Идеологом ультраславянофильства был Константин Аксаков.
Главным идеологом истинного славянофильства был Хомяков. Он родился в 1804 г. в Москве в богатой дворянской семье. Мать его была урожденная Киреевская, женщина глубоко религиозная, строгих нравов. С братьями Киреевскими Хомяков был в близком родстве. Хомяков был младшим современником декабристов, знал многих из них, но никогда не увлекался их политическими идеями. Хомяков был многосторонне развитым человеком. Он стал замечательным богословом, философом, филологом, историком, публицистом, поэтом. Он обладал сильным характером, личным мужеством, огромным самообладанием, был очень гордым, свободолюбивым человеком. У него было развито чувство собственного достоинства. Он никогда не обнаруживал своих слабостей. Воля и разум в нем преобладали над чувствами. Любимыми его словами были гордость и свобода. В 1836 году он сочетался браком с Екатериной Языковой, сестрой поэта Языкова. Их брак был редко счастливым, безупречным.
Хомяков обладал глубоким диалектическим умом, феноменальной, фотографической памятью (он дословно знал все прочитанное и через много лет мог процитировать любые строки из бегло пролистанной книги; за ночь мог прочитать несколько толстых книг, взятых из библиотеки вечером до утра).
Хомякову была присуща любовь к свободе, и его учение можно назвать учением о свободе. Он верил, что начало свободы заложено в православии, духе русского народа, в русском деревенском быте, русском складе души. Запад не знает истинной свободы, так как образ жизни европейцев строго рационален.
Славянофилы были религиозными мыслителями.
Хомяков создал славянофильское богословие. Религиозное сознание Хомякова было свободно от догм. Он дал свое понимание церкви. Церковь не должна у человека вызывать страх, она предлагает только веру. По оценке Хомякова, христианство есть свобода во Христе. Церковь принимает в свое лоно только свободных. Церковь – не доктрина, не учреждение. Церковь есть живой организм истины и любви. Богословие Хомякова отличалось от официального богословия. Хомяков писал И. Аксакову: «Я позволяю себе не соглашаться во многих случаях с так называемым мнением церкви». Хомяков был первым светским религиозным мыслителем в православии. Хомяков не мог печатать своих богословских произведений в России на русском языке. Духовная цензура не разрешала их публиковать. Официальная церковь не могла вынести свободомыслия Хомякова. Профессора духовных академий недоброжелательно относились к хомяковскому богословию. Богословские работы Хомякова впервые были опубликованы за границей на французском языке. Эти работы были переведены Самариным на русский язык и опубликованы после смерти Хомякова. Для Хомякова единственным источником религиозного сознания была любовь к Богу.Хомяков верил, что только в церкви есть свобода. Свобода осуществляется в соборности. Соборность – одно из основных понятий славянофильства. Соборность означает свободное единение людей в вере и любви к Богу.
Хомяков считал православие истинной религией (Чаадаев считал истинной религией католичество). Русское православие сохранило в первоначальной чистоте христианство.
Решение славянофилами проблемы «Россия – Запад» . Интересуясь вопросами развития человечества, мыслители 1840-х гг., основное внимание уделяли русскому вопросу, «домашнему делу». Славянофилы отметили в первом философическом письме Чаадаева его мысль о влиянии положения страны на ее судьбу, но в отличие от его автора они ставили свое отечество в центр человечества, так как русский народ знает истину, единую для всего человечества. Они полагали, что именно Россия объединит общие понятия человечества, сохранив «древний русский элемент» 1 . Славянофилы высказались по проблеме предназначения русского народа, но не уделили значительного внимания теме влияния геополитического положения страны на ее историю. Это можно объяснить представлением славянофилов об определяющей роли религии в самопознании народ. Из этого положения следует, что географическое местонахождение страны не может воздействовать на степень религиозности народа.
Славянофилы верили в особый путь развития России. Они не были монополистами этой идеи. И официальные идеологи (Уваров), и Чаадаев, и западники утверждали, что у России свое предназначение в мировой истории. Но они по-разному его определяли.
Славянофильство было своеобразной реакцией на бездумное подражание русским дворянством всему европейскому. Они считали, что у России есть свои внутренние истоки развития и не следует воспринимать духовную культуру Запада. Можно заимствовать только технические достижения. Они возражали против европеизации России. Россия не должна уподобляться Западу. Западники не были сторонниками уподобления России Западу, они выступили с критикой бездумного подражания. Освоение западной культуры должно происходить осознанно.
Славянофилы утверждали, что у России и Запада разные духовные истоки развития, разные типы культуры. Культура Запада развивалась под влиянием католической религии, а культура России – под влиянием православной. Для Запада характерно мещанство, индивидуализм, рационализм, частная собственность.
Для России же характерны коллективизм, соборность, общинное землепользование. Русскому народу чуждо понятие святости частной собственности. Если в учении западников утверждается, что основной ценностью является личность, то для славянофилов главной ценностью был народ. Судьба страны определяется народом. Славянофилы принижали личное начало в истории и возвышали общественное начало.
Основополагающие идеи славянофилов –вера в особый путь эволюции русского общества, Россия призвана исполнить особую миссию по отношению к Западу, она должна показать ему путь к свободе. Истоками русской жизни является православие, русская православная душа, сельская община, традиции коллективизма . Православие – истинная религия, открывающая божественную истину.
Основным источником русской культуры является православие.
Славянофилы так же отводили традициям регламентирующую роль в жизни народа. Особенность их трактовки роли обычаев в истории заключалась в представлении о том, что традиции, регулируя общественные отношения в соответствии с религиозно-нравственными установками, исключали необходимость законодательного оформления сложившихся обычаев. Обычаи замещали собой законы. Категорическое непризнание закона было характерно для К. Аксакова, считавшего, что правовые нормы являются принудительной силой, не выполняют воспитывающую функцию. К. Аксаков исходил из веры, что русскому народу предначертано совершить «нравственный подвиг» – создать «нравственный строй жизни». Русский народ, идущий по «нравственному пути», живет внутренней верой, своими убеждениями. «Вся сила в нравственном убеждении. Это сокровище есть в России, потому что она всегда в него верила и не прибегала к договорам » 2 . Поскольку обычаи были основаны на убеждениях, а убеждения на понятиях, формируемых церковью, то обычаи, заменяя закон, распространяли на все земли один порядок жизни, утверждал И.В. Киреевский. «Это повсеместное однообразие обычая было, вероятно, одною из причин его невероятной крепости, сохранившей его живые остатки даже до нашего времени сквозь все противодействие разрушительных влияний…» 3 . Этой точки зрения придерживались все славянофилы, за исключением Хомякова, рассматривавшего право как необходимый элемент государственной и общественной жизни. В работах И. Киреевского и К. Аксакова не звучит сомнение, что общество, веками существующее на основе однообразных обычаев, теряет способность к развитию.
Оценки народной жизни, данные И. Киреевским и К. Аксаковым, отличаются меньшим историзмом, чем концепция Хомякова. Их трактовка прошлого России определялась рядом посылок, принимавшихся ими на веру. Они верили в существование коренных начал жизни русского народа, определивших чистоту его духовной жизни и особенности русского пути. Одно из них – чистое христианство, без примеси мира языческого, распространявшее влияние на всю «прежнюю» Россию. Другое начало – крепкие, однообразные, повсеместные обычаи, гарантировавшие от изменений в общественном устройстве. Третье условие существования «прежней» России – сила неизменяемого обычая исключала самовластие, делала невозможным введение законов. И. Киреевскому принадлежит следующее обобщающее определение основ народной жизни – «это устройство общественное, без самовластия и рабства, без благородных и подлых; эти обычаи вековые, без писаных кодексов, исходящие их церкви и крепкие согласием нравов с учением веры; эти святые монастыри, рассадники христианского устройства, духовное сердце России…» 4 . Эта картина христианской жизни русского народа, созданная воображением И. Киреевского, может быть оценена как идеализированный образ России. Односторонний взгляд на историю (акцентирование внимания в основном на двух факторах жизни – православии и общине), а также утрирование роли русской церкви обусловили заинтересованность И. Киреевского в возвращении России «к тому живительному духу, которым дышит ее церковь» 5 . Максимально идеализирована народная жизнь древней России в работах К. Аксакова. Он не сомневался в том, что русский народ глубоко религиозный, понял. Он верил, что Россия постоянно стояла за свою душу, за свою веру, которая была непоколебима. Учение И. Киреевского и К. Аксакова, основанное в большей степени на вере, чем на исторических фактах, гипертрофировало отдельные черты народной жизни.
Западники оценивали славянофильское учение об основах русской жизни как идеализированное. Основную ошибку славянофильства Герцен усматривал в отрыве их теоретических построений от исторических реалий. Он писал Самарину в 1864 г.: «Вам, как всем идеалистам и теологам, это все равно, вы строите мир apriori, вы знаете, какой он должен быть по откровению, - ему же хуже, если он не такой, какой должен быть! Если б вы были просто наблюдатель, вас остановили бы факты, противуречащие вашему мнению…» 6 .
Западники никогда не отрицали значительной роли религии в истории человечества и русского народа. Но они оспаривали мнение славянофилов об определяющем влиянии русской церкви на народные понятия и быт. Сравнивая влияние католической и православной церквей на общество, Герцен отметил различия, которые подчеркиваются и в современной исторической науке. По мысли Герцена, русская церковь мало интересовалась мирскими проблемами народа, тогда как католическая имела сильное влияние на общество. «Восточная церковь всегда глубже и шире занималась догматами и не переходила в жизнь. Католицизм, более односторонний, восполнялся жизнию, на которую имел сильнейшее влияние…» 7 .
В славянофильской концепции делался акцент на глубокой религиозности русского народа, которую они рассматривали как отличительную особенность России, духовное преимущество ее перед Европой. Западники высказали свою точку зрения по этому вопросу, основывая свои мнения на собственных наблюдениях, пословицах, записках, исторических исследованиях. Они не считали русский народ настолько религиозным, чтобы руководствоваться в своей жизни преимущественно божественными заповедями. Комментируя мнение француза Маржерета, служившего в личной гвардии Бориса Годунова и Лжедмитрия I, о веротерпимости русского народа, Герцен рассматривает отсутствие неприязни к иноверцам как следствие недостаточной укорененности в народе религии. По его мнению, не только внутренняя, но и внешняя, обрядовая сторона религии «не имела глубоких корней» 8 .
Взгляд западников на допетровский период русской истории существенно отличался от оценки его и Чаадаевым, и славянофилами. Для «басманного философа» он был бесцветным, не оставившим после себя памятников культуры. А.С. Хомяков не разделял мысль Чаадаева, что все лучшее и нравственное принадлежит европейским народам. Он воспринял первое философическое письмо Чаадаева как неуважение к русскому народу, национальное унижение, требование полного разрыва с прошлым своей страны. Хомяков полагал, что народ имеет право на уважение к самому себе, презрение же к народу убивает его силы. Самоуважение народа требует почитания своей родословной, языка, религии. Другая не менее интересная мысль Хомякова: русский народ доказал свою силу, самостоятельно сбросив монгольское иго 9 . А.С. Хомяков не отрицал очевидного факта отставания России в развитии материальной культуры. Основную причину замедленной эволюции он видел во владычестве монголов над Русью. В отличие от Чаадаева, Хомяков настаивал на значимости миссии Руси в спасении Запада от разорения кочевниками. По его мысли, Русь стала стеной, защитившей христианский мир от магометанского 10 . Опровергая мнение Чаадаева о ничтожности прошлого России, Хомяков доказывал, что только у великого народа могут быть такие легенды и песни, полные души и чувств; пословицы же народа свидетельствуют о его уме, «а пословицы не есть ли плод пышной давней народной жизни?»
Славянофилы оценивали допетровскую эпоху как период, когда Россия развивалась на основе своих духовных традиций, а основу русского пути определяло православие, открывавшее народу возможность приблизиться к пониманию Бога, увидеть в нем любовь и свободу. Православие, единственно верное учение, формировало ценности любви к ближнему, коллективизма, стремление к соборности. Хомяков, видя в христианстве силу, образующую и облагораживающую душу русских людей, называя его «живительной силой», без которой не могла бы восстановиться земля русская, все же не считал религию единственным фактором развития страны. По Хомякову, в идеале церковь является сосредоточием истины, начала добра, жизни и любви. Для этого церковь должна быть просвещенной и торжествовать над земными началами. Ни в один период русской истории, ни в одной стране мира, утверждал Хомяков, церковь еще не достигла такого положения и влияния на общество.
Славянофилы желали содействовать православному воспитанию душ людей, видя в этом основной источник их духовного богатства. А.С. Хомяков был уверен, что союз души и тела, в котором он видел истину земной жизни человека, открывается не западной цивилизацией, а Словом Бога 11 . И западники, и славянофилы искали истину бытия, но одни считали возможным понять ее разумом, в другие верили, что истина – откровение Бога, следовательно, ее нельзя совершенствовать, «нужно прежде всего верить, а потом исповедовать эту истину во благо общее тела и духа».
Видя смысл земного существования в постижении божественной истины, славянофилы воспринимали духовную жизнь как высшую сферу человеческого бытия. Считая, что душа русского народа религиозная, славянофилы не признавали отставания России от Запада в духовной жизни, так как сущность религии неизменна вовеки. «Следовательно, мы не отстаем в этом отношении от других просвещенных народов…». Поскольку Запад и Россия имеют разные духовные начала своей жизни, русский народ должен опираться на свои религиозно-нравственные силы.
По мнению Хомякова, православная Россия придавала мало значения всему внешнему, вещественному, формальному, юридическому, для нее главное – жизнь духа. Хомяков предпринял попытку обосновать религиозные преимущества русского народа. Русский народ принял впервые культуру от христианства, у него не было дохристианской культуры, не было того давящего культурного прошлого, которое помешало Западной Европе стать подлинно христианской. Мы же приняли христианство почти детьми. Русский народ начал свою историю как христианский. Наше язычество не было культурным, оно было варварским, детским. Русская душа по природе своей христианская. Мирный быт земледельческой общины лег в основу русской истории. Дух мирной общины, а не дух воинствующей дружины создает русскую историю. Русский народ смиренный, и потому уже христианский народ.
Русскую общину славянофилы считали одной из основ русского пути развития. В действительности община была социально-экономической формой жизни. Славянофилы же видели в общине совершенное выражение христианского общения в любви, они воспринимали ее как религиозную общину. Они идеализировали общину.
Политический идеал славянофилов – народное самодержавие . Народу не нужно участвовать в политической жизни. У народа религиозное призвание. Народ передал власть царю, который обязан заботиться о народе, защищать его интересы. Власть – обязанность, долг, а не привилегия, не право. Царь должен относится к народу как отец к детям. Монарх должен быть глубоко религиозным человеком, править на основе законов, опирающихся на заповеди Бога. Необходимо создать Земский собор с законосовещательными функциями. Он будет представлять интересы народа. Их политический идеал был утопическим. Славянофилы резко критиковали продажную российскую бюрократию. Славянофилы не поддерживали политику реальной власти. Славянофилы предлагали ликвидировать сословное деление общества. Их проекты освобождения крестьян предусматривали отмену крепостного права государством, наделение крестьян землей за большой выкуп.
Общественный идеал славянофилов – свободное православное общество.
Спустя немало лет после окончания спора западников и славянофилов, в 1860-1861 гг., задумавшись над вопросом о возможности нахождения компромисса между оппонентами еще в 1840-е гг., Герцен, выделяя идеи, которые не могли привести к соглашению сторон, писал: «Мы могли бы не ссориться из-за детского поклонения детскому периоду нашей истории; но, принимая за серьезное их православие, но, видя их церковную нетерпимость в обе стороны, - в сторону науки и в сторону раскола, - мы должны были враждебно стать против них» 12 . По мнению Герцена, западники не могли согласиться со славянофильской оценкой смысла жизни русского народа. Западники отметили недиалектический характер взгляда И. Киреевского на русское прошлое, не соглашаясь с его оценкой церкви как путеводной звезды народа. Герцен характеризовал его воззрение как поиск спасения в темном лесу мистицизма. Герцен считал, что славянофилы идеализировали русский народ, а их идейные оппоненты стремились к разумному решению социальных вопросов: «Не мы перенесли на народ русский свой идеал, и потом, как это бывает с увлекающимися людьми, сами же стали им восхищаться, как находкой».
Сами славянофилы оценивали свое воззрение как учение о «разумном прогрессе», «русское направление» (Хомяков). По мнению славянофилов, человек должен добровольно подчиняться мудрой традиции народного коллектива. Такое представление было консервативным, так как лишало личность автономии, права свободного выбора.
Одни исследователи относят учение славянофилов к консервативным, другие к либеральным.
1Хомяков А.С. Несколько слов о философическом письме (Напечатанном в 15 книжке «Телескопа») (Письмо к г-же Н.) // Хомяков А.С. Сочинения в двух томах. М., 1994. Т. 1. С. 450.
2Аксаков К.С. Об основных началах русской истории // Полное собрание сочинений. М., 1889. Т. 1. С. 11- 15. Его же. О том же // Там же. С. 16-23.
3Киреевский И.В. В ответ А.С. Хомякову // Русская идея. М., 1992. С. 69.
4Там же. С. 72-73.
5Там же. С. 72.
6Герцен А.И. Письма к противнику… Т. 18. С. 280.
7Он же. Дневник 1842-1845. Т. 2. С. 357.
8Там же. С. 364.
9Хомяков А.С. Несколько слов о философическом письме… Т. 1. С. 454.
10Там же. С. 453.
11Хомяков А.С. Несколько слов о философическом письме... С. 459.
12Герцен А.И. Былое и думы... Т. 9. С. 133.
Введение
I. Направление славянофильства, его возникновение и развитие
II. Славянофилы и западники: общее и различное
III. Отношение славянофилов к власти
IV. Религиозный фактор в учении славянофилов
V. Отношение славянофилов к просвещению России
VI. Творчество и философские взгляды русских славянофилов
Заключение
Библиографический список
Введение
Первое десятилетие XIXв., «дней Александровых прекрасное начало», затем эпопея Отечественной войны 1812г., успехи русской политики в Европе, нашумевший проект М.М. Сперанского, образование тайных обществ и ожидание социальных перемен - все это изменило «направление умов» общественности. На некоторое время роль мыслителя побледнела перед ролью общественного деятеля. Но после разгрома восстания декабристов в 1825г. и расправы Николая I над его участниками стало очевидно, что переменам еще долго не быть. Начинался период жесткой политической реакции, вызвавший новый поворот в смене господствующих общественных течений. Возродился, и уже с новой силой, интерес к теоретическим исканием, к философскому осмыслению действительности. Доминантной общественно-философской мысли вновь стало отношение России к Европе.
В России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории - Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. В русской душе всегда боролись два начала, восточное и западное. Наиболее четкое теоретическое и общественно-политическое оформление эти две тенденции получили в 40-60х годах XIXв. Первую тенденцию представлял славянофилы, а вторую западники. Западники и славянофилы определяли в спорах и отстаивали свои точки зрения на прошлое, настоящее и будущее России. Эта была эпоха «возбуждения умственных интересов». Свою точку зрения в журнальных статьях и салонных спорах, а также с кафедр университетов отстаивали Грановский, Герцен, Белинский, Кавелин, Александр Тургенев (брат декабриста Н.И. Тургенева, друг Н.М. Карамзина, А.С. Пушкина), Чаадаев, Иван и Петр Киреевские, Кошелев, Хомяков, Самарин. Они были яркими представителями западников и славянофилов.
Целью всех их усилий в общественной жизни было создание великой просвещенной и самобытной России. Их жизнь и устремления были подчинены этой цели. Огромный вклад в пробуждение и развитие общественной мысли России внесли славянофилы. Это были особые люди, необычные по своим душевным качествам, устремлением, мировоззрению не только для потомков, но и для современников. Поэтому идеи славянофилов заслуживают пристального внимания.
I. Направление славянофилов, его возникновение и развитие
Временем зарождения славянофильства считается зима 1838-39гг., когда в литературных салонах Москвы произошел обмен посланиями между А.С. Хомяковым («О старом и новом») и И.В. Киреевским («В ответ А.С. Хомякову»). В 1839г. К. Аксаков написал статью «Об основных началах русской истории». Вскоре присоединился к кружку Ю. Самарин. Началась дискуссия с западниками, где главным идеологом стал В.Г. Белинский. К 1843-44гг. сложился славянофильский кружок. В разгар споров 1844-45гг. западники и славянофилы разделяли общие принципы раннего российского либерализма, сохраняли не только идейную, но и дружественную близость. В 1845-47гг. были предприняты попытки создания своего печатного органа. Становление завершилось в 1848г., когда события европейских революций, казалось, подтвердили правильность противопоставления России и Запада.
Второй период 1848-1855гг., период наиболее острой оппозиции славянофилов бюрократическому правительству. Цензура запрещает многие статьи славянофилов, в 1848г. Был арестован Ю. Самарин за «Письма из Риги» и И. Аксаков «За либеральный образ мыслей». В этот период славянофилами Самариным, Аксаковым, Кошелевым были предприняты первые подступы к практической разработке планов отмены крепостного права.
Третий этап начался, условно говоря, 19 февраля 1855г., в день смерти Николая I, и продолжался до 19 февраля 1861г. (день отмены крепостного права). Это был период действенного славянофильства, когда они верили в возможность скорого осуществления своих идеалов. Главные их усилия были сосредоточенны на двух направлениях: участие в подготовке крестьянской реформы и завоевание русского общественного мнения. В 1856г. славянофилы получили возможность издавать свой журнал «Русская беседа», где были напечатаны последние и наиболее значительные философские работы И.В. Киреевского и А.С. Хомякова. Этим этапом заканчивается ранее славянофильство.
Четвертый этап охватывает 1861-75гг. Из ранних славянофилов только Ю.Ф. Самарин продолжал развивать философские воззрения А.С. Хомякова. К середине 70х годов разногласия в кружке относительно роли православия в обновлении общества, а также разногласия по польскому вопросу привели к распаду кружка. Споры велись вокруг основной проблемы: правит ли миром свободно творящая воля или же закон необходимости. Обсуждались также вопросы о том, в чем разница между русским и западноевропейским Просвещением - в одной лишь степени развития или в самом характере просветительских начал, а потому предстоит ли России заимствовать эти начала у Запада или же искать их в православно-русском быте. Важной темой споров был и вопрос об отношении православной церкви к латинству и протестантству: есть ли православие лишь первобытная среда, призванная стать почвой для более высоких форм религиозного миросозерцания, или же оно есть неповрежденная полнота откровения, которая в западном мире под влиянием латино-германских представлений пришла к раздвоению на противоположные полюсы. Славянофильство перестало существовать как особое направление русского идеализма, которое разрабатывало идеи совершенствования человека и общества в контексте православных ценностей.
Но, не нужно сводить это к упадку и деградации славянофильского учения. Главная линия в развитии позднего славянофильских мнений, оценок, убеждений, слияние с другими направлениями либерального движения на основе неопределенной программы земского либерализма.
Центральная тема философского творчества ранних славянофилов Хомякова, Киреевского, Аксакова, Самарина - это обоснования своеобразия истории и культуры русского народа. Своеобразие они видели в сочетании национального сознания и правды православия. Славянофилы говорили, что русская история, русский быт, национальное самосознание, культура в целом обладают самобытными жизненными ценностями и перспективами. Высокий нравственный потенциал русской культуры, содержащийся в православии, должен обеспечить России и всем славянским народом ведущее место в историческом развитии. Славянофилы подняли вопрос о народе как движущей силе истории, о необходимости переоценке значимости допетровской Руси, крестьянской общине, самоуправлении, земстве, о различии между национально-народной и официально-народной и официально-самодержавной Россией, об оцерковлении, преображении общественной жизни, о философии как теории воспитания и совершенствования общества.
Основные позиции славянофильской философии, неприятие западного пути развития через создание промышленности, классовую борьбу и революции, обоснование исторической судьбы народа в контексте национальной психологии и вероисповедания и в этой связи аналогия самобытного пути России через укрепление общины и соборности православной церкви, неприятие разума как последней инстанции в процессе познания, были объявлены «Отечественными записками».
II. Славянофилы и западники: общее и различное
Спор славянофилов и западников был спором о судьбе России и ее признании в мире. И те и другие любили свободу. И те и другие любили Россию, славянофилы, как мать, западники, как дитя.
Русская философия истории должна была прежде всего решить вопрос о смысле и значении реформы Петра, разрезавшей русскую историю как бы на две части. На этом прежде всего и произошло столкновение. Есть ли исторический путь России тот же, что и Запада, т.е. путь общечеловеческого прогресса и общечеловеческой цивилизации, и особенность России лишь в ее отсталости, или у России особый путь и ее цивилизация принадлежит к другому типу? Славянофилы верили в особый тип культуры, возникающий на духовной почве православия. Реформа Петра и европеизация петровского периода были изменой России.
Обе системы взглядов вышли из одного общего источника, современных им западноевропейских философских течений, и этот факт наложил опечаток на их полемику, и те и другие в своих построениях основывались на некоторых исходных, хотя и разных, «началах». В итоге они пытались подойти к одной и той же проблеме, только с разных сторон, но поиски средств ее решения развели их по разные стороны баррикад. Общей была еще и вера в высокое историческое призвание России. И те и другие критиковали николаевский режим и крепостничество, отстаивали свободу совести, слова, печати. И те и другие были детьми русского просвещения XVIIIв., и те и другие испытали влияние идей декабристов.
Главным вектором полемики славянофилов и западников стала оппозиция «Россия - Европа» в связи с прогнозированием будущего страны. Все они были озабочены будущим России и с тревогой оценивали ее настоящее.
У классических славянофилов не было полного отрицания Запада, они не говорили о гниении Запада (для этого они были слишком универсалисты). Но они построили учение о своеобразии России и ее пути и хотели объяснить причины ее отличия от Запада. Они смешали свой идеал России, свою идеальную утопию совершенного строя с историческим прошлым России.
Западники смешивали свой идеал лучшего для России строя жизни с современной им Западной Европой, которая отнюдь не походила на идеальное состояние. И у славянофилов у западников был замечательный элемент, они противопоставляли свою мечту невыносимой николаевской действительности. Ошибочны были и те и другие. Одни не поняли неизбежности реформы Петра для самой миссии России в мире, не хотели признавать, что лишь в петровскую эпоху стали возможны в России мысль, и слово, и мысль самих славянофилов, стала возможна и великая русская литература. Западники не поняли своеобразие России, не хотели признать болезненность реформы Петра, не видели особенности России. Славянофилы были у нас первыми народниками, но народниками на религиозной почве. Славянофилы, как и западники, любили свободу и одинаково не видели ее в окружающей действительности.
Славянофилы стремились к органичности и целостности. Идея органичности взяты ими у немецких романтиков. Органичность была их идеалом совершенной жизни. Они проецировали эту идеальную органичность в историческое прошлое, в допетровскую эпоху, в петровскую эпоху они никак не могли ее увидеть.
Целостность и органичность России славянофилы противополагают раздвоенности и рассеченности Западной Европы. Они борются западными рационализмом, в котором видят источник всех зол. Этот рационализм они возводят к католической схоластике. На западе все механизировано и рационализировано. Рационалистическому рассечению противополагается целостная жизнь духа. И. Киреевскому в статье «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» удалось сформулировать типичные черты различия России и Европы. Само противоположение существует и внутри Западной Европы, например, противоположение религиозной культуры и безбожной цивилизации. Тип русского мышления и русской культуры все же очень отличается от западноевропейского. Русское мышление гораздо более тоталитарно и целостно, чем мышление западное, более дифференцированное, разделенное на категории. Центральная философская мысль, из которой исходит И. Киреевский, им выражена так: «Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать высшую истину - такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере». Славянофилы искали в истории, в обществе и культуре ту же духовную целостность, которую находили в душе. Они хотели открыть оригинальный тип культуры и общественного строя на духовной почве православия. «На западе, - писал Аксаков, - души убивают, заменяясь усовершенствованием государственных форм, полицейским благоустройствием; совесть заменяется законом, внутренние побуждения - регламентом, даже благотворительность превращается в механическое дело; на Западе вся забота о государственных формах». «В основании государства русского: добровольность, свобода и мир». Последняя мысль не соответствует исторической действительности и обнаруживает неисторический характер основных мыслей славянофилов о России и Западе.
Славянофилы стремились к органическому пониманию истории и дорожили народными традициями. Но эта органичность была лишь в их идеальном будущем, а не в действительном историческом прошлом. Когда славянофилы говорили, что община и земщина - основы русской истории, то нужно понимать так, что община и земщина для них идеал русской жизни. «Община есть то высшее, то истинное начало, которому уже не предстоит найти нечто себя высшее, а предстоит только преуспевать, очищаться и возвышаться», ибо это «союз людей, отказывающихся от своего эгоизма, от личности своей и являющих общее их согласие: это действо любви, высокое действо христианское» (К.С. Аксаков). С этим не могли согласиться западники: «Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность?» - возмущенно восклицал Белинский.
Критика Запада у славянофилов - это в первую очередь критика «мещанства», католицизма и протестантизма, а защита России - это аналогия православия. Россия должна указать человечеству дорогу к истинному братству и истинному единению - соборности. Это понятие введено А.С. Хомяковым как выражения «свободы в единстве» на основе православной веры (В католической церкви такое единение, считал Хомяков, невозможно, ибо в ней верующий ощущает себя не членом братской общины, но подданным церковной организации).
Вообще, славянофилы не были врагами и ненавистниками Западной Европы, как были русские националисты обскурантского типа (обскурантизм от латинского obscurans - затемняющий, крайне враждебное отношение к просвещению и науке, мракобесие).
III. Отношение славянофилов к власти
Тема о власти и об оправданности государства очень русская тема. У русских особенное отношение к власти. Возрастание государственного могущества, высасывающего все соки из народа, имело обратной стороной русскую вольницу, уход из государства, физический или духовный. Русский раскол - основное явление русской истории. На почве раскола образовались анархические течения. Славянофилы пытались соединить идею самодержавного монарха с идеей русского принципиального анархизма. Славянофилы не любили государство и власть, они видели в этом зло. Очень русской у них была та идея, что складу души русского народа чужд культ власти и славы, которая достигается государственным могуществом.
На противопоставлении «закона и обычая» основана славянофильская критика «правового государства», в котором совесть заменяется законом и все идеология которого замешана на Ветхом Завете. Жизнь в общине или в семье есть антипод правового государства. Русский народ проникнет заботой о такой форме государства, где было бы как можно больше простора для внутренней жизни человека. Правовое государство выгодно только нравственно неполноценному человеческому сообществ. Отрицали они и правомерность каких-либо политических решений по большинству голосов. Славянофилы не отрицали необходимости и значения законов. Они выступали лишь против их абсолютизации, против того, чтобы совесть заменялась законом. Закон не панацея от зла, он не ограждает от произвола нравственно нечистоплотных сторонников закона. Любое законодательство ограничивает действие не только отрицательных, но и положительных форм жизни.
Из славянофилов наибольшим анархистом был К. Аксаков, для него «Государство как принцип - зло», «Государство по своей идее - ложь»,
«Запад - торжество внешнего закона». В основании государства русского: добровольность, свобода и мир. Хомяков говорил, что Запад не понимает несовместимости государства и христианства. Он, в сущности, не признавал возможности существования христианского государства.
Наилучшей формой политической власти для России с учетом ее самобытности является абсолютная монархия, как «наименьшее зло», поскольку только при неограниченной монархии народ может сосредоточиться на свойственной ему духовно-нравственной жизни. Другие формы государственной власти, так или иначе вовлекая народ в политическую жизнь, совращают его с истинного пути «внутренней правды», ибо, став сувереном, или только приобщившись к власти, он изменяет себе, вовлекая себя в чуждую его сути сферу деятельности и в этом смысле просто перестает быть народом.
Монархизм славянофилов, по своему обоснованию и по своему внутреннему пафосу, был анархический, происходил от отвращения к власти. Изначально полнота власти принадлежит народу, но народ власти не любит, от власти отказывается, избирает царя и поручает ему нести бремя власти. У славянофилов, совсем не было религиозного обоснования самодержавной монархии, не было мистик самодержавия. Их обоснование монархии очень своеобразно. Самодержавная монархия, основанная на народном избрании и народном доверии, есть минимум государства, минимум власти. Славянофилы противопоставляли свое самодержавие западному абсолютизму. Государственная власть есть зло и грязь. Народ возлагает полноту власти на царя. Лучше, чтобы один человек был запачкан грязью, чем весь народ. Власть - это не право, а тягота, бремя. Никто не имеет право властвовать, но кто-то обязан нести это бремя. Причем юридических гарантий не нужно. Народу нужны лишь свободы. Если государство вернет народу (Земле) свободу мысли и слова, не подлежащих, по убеждению Аксакова, государственному контролю, как не являющихся правами политическими, народ дарует ему доверие и силу.
Славянофилы противопоставляли земство, общество государству. Они были уверены, что русский народ не любит власти и государствования и не хочет этим заниматься, хочет остаться в свободе духа. По мнению славянофилов государственное устройство должно быть следующим: во главе народа царь с неограниченной свободой правления, народу - полная свобода жизни и внешняя и внутренняя.
IV. Религиозный фактор в учении славянофилов
В русской культуре 19в. Религиозная тема имела определяющее значение. Славянофилы опирались на православно-русское направлении в общественной мысли России. В основе их философского учения лежала идея о мессианской роли русского народа, о его религиозной и культурной самобытности и даже исключительности. Исходный тезис учения славянофилов состоит в утверждении решающей роли православия для развития всей мировой цивилизации. По мнению Хомякова, именно православие сформировало «то исконно русское начала, тот «русский дух», который создал русскую землю в ее бесконечном объеме».
А.С. Хомяков делит все религии на две основные группы: кушитскую и иранскую. Коренное различие между этими двум группами религий, по его мышлению, определяется не количество богов или особенностями культовых обрядов, а соотношением в них свободы и необходимости. Кушитство строится на началах необходимости, обрекая его последователей на безумное подчинение, превращает людей в исполнителей чуждой им воли. Иранство - это религия свободы, она обращается к внутреннему миру человека, требует от него сознательного выбора между добром и злом.
Наиболее полно сущность иранства выразило, по мнению Хомякова, христианство. Но оно раскололось на три направления: католицизм, православие и протестантизм. После раскола христианства «начало свободы» уже не принадлежит всей церкви. Только православие, считает Хомяков, гармонично сочетает свободу и необходимость, индивидуальную религиозность с церковной организацией.
Решение проблемы сочетания свободы и необходимости, индивидуального и церковного начала служит у славянофилов важным методологически принципом для разработки ключевого понятия их религиозно-философских воззрений - понятие соборности. Понятие «соборный» раскрывает не только внешнее, видимо соединение людей в каком-либо месте, но и постоянную возможность такого соединения на основе духовной общности. Она есть следствие, итог взаимодействия свободного человеческого начала («свободы воли человека») и божественного начала («благодати»).
Славянофилы подчеркиваю, что соборность может быть понята и усвоена только тем, кто живет в православной «церковной ограде», то есть членами православных общин, а для «чуждых и непризнанных» она недоступна. Главным признаком жизни в церкви они считают участие в церковных обрядах, культовых действиях. Это обеспечивает на практике реализацию принципа «единства во множественности»: каждый член церкви, находясь в ее «ограде», может по своему переживать и чувствовать религиозные действия, в силу чего имеет место «множественность».
Славянофилы признавали важную роль в жизни людей рассудочного начала, философских исканий и призывали к созданию самобытной русской философии как общего основания всех наук и духовного опыта русского народа, ратовали а соединения соборных истин с современным просвещением. Однако, по их мнению, философские размышления полезны лишь постольку, поскольку не стремятся господствовать над религиозной жизнью. Когда происходит выдвижения философии на первый план, соборное сознание подменяется рассудочным: философия призвана служить углублению соборного начала.
Религиозное начало прослеживается и в тезисе об отличии развития России и Запада. Западные народы, извратив символ веры, тем самым предали забвению соборное начало. Это породило распад общества на эгоистических индивидов, преследующих меркантильные интересы. Россия же, опираясь на православную духовную основу, идет своим особым путем, который приведет ее к мировому лидерству.
V. Отношение славянофилов к просвещению России
Большое место в историческом развитии России славянофилы отводили просвещению народа. Только через него, воздействуя на общество можно пробудить «лучшие инстинкты души русской». «Русское просвещение - жизнь России».
И. Киреевский вслед за Хомяковым отличает личность Петра I и его влияния на развитие просвещения. В образованности, начатой Петровым, он видит залог «нашего будущего благоденствия». Отличительной чертой современной образованности, с позиции Киреевского, есть ее источник в передовых людях своего времени. Первоначально же «образовательное начало заключалось в нашей церкви».
О необходимости идти в народ со светочем знаний Хомяков говорил следующее: «Частное мышление может быть сильно и плодотворно только при сильном развитии мышления общего, мышление общее возможно только когда высшее знание и люди, выражающие его связанны со всеми остальными организмами общества узами свободной и разумной любви, и когда умственные силы каждого отдельного лица оживляются круговращением умственных и нравственных соков в его народе.
Основной идеей славянофилов было просвещение общества в имя его же блага. Роль России в будущем они определяли как лидерство в просвещении человечества.
Результатом просвещения должно быть также и изменение внутри самого русского общества. «Истинное просвещение есть разумное просвещение всего духовного состава в человеке или народе». «Просвещение есть общее достояние и сила целого общества и целого народа. Этою силою отстоялся Русский человек от многих бед в прошедшем, и этою силою будет крепок в будущем».
Главной задачей, которую наметил Хомяков - это общее с народом, в котором «могут проясниться его любимые идеалы и выразиться в образах и формах, им соответственных, но для того, чтобы оживилась наука, быт и художество, чтобы из соединения знаний и жизни возникло просвещение». Живое общение с народом позволит выйти человеку из «мертвого одиночества эгоистического существования», которое присуще западному представителю цивилизации.
VI. Творчество и философские взгляды русских славянофилов
Алексей Степанович Хомяков (1804-1860). Родился в дворянской семье; в 1822г. поступил на математическое отделение Московского университета, получил степень кандидата математических наук. В 1839г. вышла его программная статья «О старом и новом», в которой он развивал идеи всеславянского братства и различия путей России и Запада. Философская концепция Хомякова носила религиозный характер, в центре его воззрений-учений о соборности, ставшее позже одной из основ философии всеединства.
Считал истинной христианской религией православие: в католицизме есть единство, но нет свободы, в протестантизме, напротив, свобода не подкрепляется единством. Только для православия характерна соборность, или общинность, сочетание единства и свободы, опирающееся на любовь к Богу. Он был решительным противником принципа авторитета. «Никакого главы церкви, ни духовного, ни светского мы не принимаем. Христос есть глава, и другого она не знает». «Церковь - не авторитет и бог, не авторитет Христос; ибо авторитет есть нечто внешнее». Авторитету он противопоставляет свободу, а также любовь. Любовь есть главный источник познания христианской истины. Церковь, для него, и есть единство свободы и любви. Соборность, единство, свобода, любовь - вот ключевые и наиболее плодотворные философские идеи Хомякова.
Иван Васильевич Киреевский (1806-1856). Родился в старинной русской семье, большое влияние на его воспитание оказала мать - А.П. Елагина. Вернувшись в Россию из Германии предпринял издание журнала «Европеец», который был вскоре запрещен цензурой. В 30-50годах много занимался разработкой теоретических основ славянофильства, которые в его системе взглядов тесно связаны с участием о личности, с антропологией. В центре новой философии Киреевский ставил принцип непротиворечивой цельности, устранения болезных противоречий между умом и верой, истиной духовной и естественно-жизненной. Религии, несмотря на достижения западноевропейского либерализма и рационализм, должны быть возвращены все права духовного лидера.
Он был одним из первых, как его характеризует Зеньковский, христианских философов; можно сказать, что Киреевским была сделана попытка соединения русской философской мысли с православием.
Основные сочинения И.В. Киреевского: О необходимости и возможности новых начал для философии.; Девятнадцатый век.; О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России.; В ответ А.С. Хомякову; Обозрение русской словесности за 1829г.; Обозрение современного состояния литературы.
Константин Сергеевич Аксаков (1817-1866). Сын писателя С.Т. Аксакова. В 1835г. поступил в Московский университет на словесный факультет, который окончил в 1835г. Испытал влияние немецкой классической философии (Гегеля). Занимался литературным творчеством, публицистикой, писал поэмы, драмы, выступал с критическими очерками. В конце 30х годов сблизился с Хомяковым и Киреевским, после чего стал признанным теоретиком славянофильства. Активно сотрудничал в славянофильских изданиях («Московский сборник», «Русская беседа», «Молва»). Наиболее ортодоксальный представитель раннего славянофильства, ему принадлежит всестороннее обоснование учения о государстве и власти в его отношении к «земле» (общине, обществу). Был активным сторонником отмены крепостного права, доказывал необходимость реформ.
Исходил из принципа различия двух ветвей христианского мира. В основе западных государств лежат насилие и вражда, в силу чего Запад одностороннее развил принудительную государственность, жестко предрешающую ход народно жизни, в основе же русского государства - свобода и мир.
Заключение
Таким образом исходя из вышеизложенного, необходимо отметить, что основные мотивы философии славянофилов не имели системного выражения и представляли собой опыт целостно-интуитивного осмысления исторической и человеческой проблематики в единстве социально-антропологических, гносеологических и исторических мотивов. Славянофильство оказало существенное влияние на позднейшую философскую и религиозно-мистическую традицию русской культуры. Воспроизводство характерных мотивов историософии славянофильства в контексте различных теоретических систем («почвенничество») провоцирует распространение самого понятия славянофильства на значительно более продолжительный срок, нежели третья четверть 19в. В этой связи говорят о «неославянофильстве».
Славянофилы внесли существенный вклад в развитии славяноведения в России, в развитие, укреплении и оживление литературных и научных связей русской общественности и зарубежных славян.
Несмотря на свой утопический консерватизм, славянофильство оказало большое влияние на развитие русского либерализма, ставшего своеобразным «снятием» оппозиции западничества и славянофильства. И хотя в целом либерализм развивался в русле западной традиции, можно согласиться с тем, что земская реформа - одна из важнейших реформ 60х годов, в определенной степени была результатом пропаганды славянофильских идей.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
К концу 30-х годов внутри русского помещичьего лагеря сложилось своеобразное либеральное течение, выдвинувшее особое понимание путей будущего развития России особенностей её социальной структуры и её исторического прошлого. Представители этой идеологии получили в пылу полемики со своими противниками прозвище «славянофилов», которое и удержалось за ними в литературе. Характерной чертой славянофильской идеологии были поиски такого особого, «самобытного» пути русского исторического развития, который не был бы революционным,- славянофилы были ярыми противниками революционной борьбы, пытавшимися «теоретически» обосновать ненужность и невозможность революции в России.
Ещё ранее, нежели оформилась славянофильская идеология один из её будущих основоположников, Иван Киреевский, опубликовал в своём журнале «Европеец» статью «Девятнадцатый век», в которой отчётливо проявилось его отрицательное отношение к революции и стремление найти «мирительное соглашение враждующих начал».
Идея общих всем народам основных законов исторического развития была давним завоеванием революционной идеологии- убеждение в том, что революция неизбежна, а крепостничество и царизм обречены на слом историей, было характерно ещё для идеологии декабристов. В последующие годы это убеждение окрепло, найдя дополнительные доводы в революционной борьбе, потрясшей в начале 30-х годов Европу, и в некотором подъёме в те же годы массового движения внутри России. Волна репрессий серьёзно коснулась Герцена, Огарёва, выбросила из университета Белинского, облила клеветой Чаадаева. В противовес мнению революционного лагеря о неизбежности в России революции славянофилы разработали свою теорию о том, что революция в России и не может произойти: она якобы глубоко чужда самому духу православного русского народа; да он и не имеет-де в ней нужды, потому что в отличие от порочного революционного Запада якобы обладает замечательными самобытными особенностями, присущими ему одному, а именно крестьянской общиной, чуждой социальной вражды,- залогом будущего социального спокойствия и преуспеяния. Именно в таком духе понимали славянофилы русскую народность, считая её «исконными» началами общинность, мирское согласие, равнодушие к политике, глубокую религиозность и ненависть к революции. Община, «мир», и спасёт-де Россию от образования в ней нового общественного класса, беспокойного носителя всяческих смут и революций, от «язвы пролетариатства». Помещикде и может на этой основе жить в полном мире с крестьянином, а крестьянин - в мире с разумной и понимающей нужды народа царской властью, данной народу богом. Власть должна, разумеется, осуществить ряд реформ - славянофилы были противниками личного рабства крестьян и стояли за отмену крепостного права. Эта черта размежёвывает их с крепостниками и с официальной идеологией самодержавия. Однако отсюда не следует, что славянофилы были последовательными противниками феодально-крепостнической общественной формации и призывали её гибель: они отстаивали необходимость сохранения сложной и тяжёлой системы феодально-крепостнических пережитков, помещичьего землевладения и якобы «патриархальной власти помещика над крестьянином; они освящали принцип работы крестьянина на барина и превозносили блага крестьянской общины, которая сама фактически была орудием крестьянского закабаления и задерживала развитие капиталистических отношений. Славянофилы относились резко отрицательно к реформам Петра I, считая, что он «испортил» историю России, повернув её с самобытного пути. Мнения славянофилов имели реакционную философскую основу: они были ярыми противниками материализма и революционной диалектики; материалистическому мировоззрению они противопоставляли убеждения религиозного характера.
Славянофилы защищали панславистскую идеологию, мечтая о соединении всех славянских народов под эгидой царской России. Как уже отмечалось выше, идея всеславянского объединения под эгидой царской власти была реакционной идеей: она не сулила славянским народам никаких социальных преобразований и обещала лишь консервацию отсталых, феодальных институтов под главенством устарелого царизма, который сам был тормозом развития огромнейшей славянской страны - России, сам был врагом русского народа.
Противник славянофилов профессор Грановский с волнением писал о них в письме к своему другу Станкевичу: «Ты не можешь себе вообразить, какая у этих людей философия. Главные их положения: Запад сгнил, и от него уже не может быть ничего; русская история испорчена Петром. Мы оторваны от родного российского основания и живём наудачу; единственная выгода нашей современной жизни состоит в возможности беспристрастно наблюдать чужую историю, это даже наше назначение в будущем; вся мудрость человеческая истощена, исчерпана в творениях св. отцов греческой церкви, писавших после отделения от Западной,- их только нужно изучать: дополнять нечего, всё сказано… Киреевский говорит эти вещи в прозе, Хомяков в стихах».
Главными представителями славянофильства были А. С. Хомяков, братья Иван и Пётр Киреевские, братья Константин и Иван Аксаковы, А. Кошелев, Ю. Самарин. Большинство их принадлежало к родовитому дворянству и владело обширными имениями. Увлечение славянофилов своей теорией доходило до того, что Аксаков, желая продемонстрировать единение с русским народом, заменил своё господское «европейское» платье русским кафтаном и старинной мурмолкой, в силу чего народ на базаре, по меткому замечанию Чаадаева, «принимал его за персиянина».
Учение славянофилов было ложным. Оно звало Россию назад, к порядкам допетровской Руси. Никаких особых законов развития для любой страны не существует - основные законы исторического развития являются общими для всего человечества. Религиозность, «отвращение» от политической деятельности, мирное настроение и царелюбие, разумеется, никак не являются «исконными» качествами русского народа и вообще не могут явиться «прирождёнными» качествами какого бы то ни было народа: народы искони борются за своё освобождение от всякого угнетения. Русская община была оценена славянофилами крайне неправильно: она вовсе не являлась залогом какого-то идеального общественного строя. Что касается реформ Петра I, то и тут славянофилы совершали ошибку: они глубоко недооценивали реформы, не понимали их историческон необходимости и их положительных результатов. Религиозная идеалистическая философия славянофилов в ту пору, когда передовая русская философская мысль одерживала блестящие победы в области материализма, подчас сбивала молодёжь с правильного пути и тормозила развитие русской культуры. Правда, славянофилы были противниками крепостного права и сторонниками крестьянского освобождения, подвергали известной критике правительство Николая I, за что позже даже сами подвергались репрессиям. Но мирное сочувствие личному освобождению крестьян и желание оставить основные земельные владения за помещиком отнюдь не являлись в ту эпоху передовой, ведущей идеологией: этим скромным и робким либеральным пожеланиям уже давно противостояла боевая идеология русских революционеров, заплативших каторгой, ссылкой и виселицами за своё требование революционным путём действительно полностью освободиться от крепостничества и самодержавия. Собирание славянофилами русского фольклора, запись народных сказок, обрядов, песен, конечно, являлось полезной деятельностью, но признание этого никак не может подменить общей оценки основ их отсталого мировоззрения.
Славянофильская теория вызвала бурные и жаркие споры, явившиеся приметной чертой общественной жизни в самом конце 30-х и в первой половине 40-х годов. В определённые дни противники сходились в гостях у друзей и занимались бесконечными спорами: «в понедельник у Чаадаева, в пятницу у Свербеева, в воскресенье у Елагиной», причём спорили «до четырёх часов утра, начавши в девять» (Герцен). На эти вечера кроме участников споров съезжались зрители и сидели ночи напролёт, чтобы «посмотреть, кто из матадоров кого отделает и как отделают его самого» (Герцен). Тут Константин Аксаков яростно защищал Москву, «на которую никто не нападал» (Герцен), тут блистал красноречием и полемическим талантом Герцен, яростно сражаясь с Хомяковым.
Передовая русская демократическая идеология в лице Белинского и Герцена вышла на борьбу со славянофильской теорией. Это было первое столкновение революционных демократов с либеральной идеологией.
Белинский вёл последовательную и непримиримую борьбу со славянофилами с позиций революционной демократии. В 1840 г., переехав в Петербург, он начал выступать против славянофилов на страницах петербургских «Отечественных записок»; со времени «войны против Белинского» славянофилы, по шутливому выражению Герцена, стали существовать «официально». В Москве основную роль в спорах со славянофилами стал играть только что вернувшийся из ссылки Герцен. «Безумное направление славянофильства» становилось, по мнению Герцена, «костью в горле» русского образования; Герцен находил, что славянофилы «никаких корней не имеют в народе» и являются «литературной болезнью». Революционный демократ Белинский громил славянофилов как «витязей прошедшего» и «обожателей настоящего». В 1845 г. разногласия, существовавшие, разумеется, с самого начала столкновений, дошли до такой остроты, что было решено уже не встречаться для споров в дружеской обстановке и не поддерживать личных отношений.
Друг Белинского и Герцена профессор Грановский и знаменитый русский актёр М. С. Щепкин также были убеждёнными противниками славянофилов. В спорах со славянофилами принимали также участие чуждые революционного мировоззрения буржуазные либералы К. Кавелин, Е. Корш, В. Боткин, П. Анненков, уже тогда стоявшие на позициях мирных либеральных реформ, которые сохранили бы существенные основы дворянского господства и самодержавного строя. Весь этот разнообразный по мировоззрению круг общественных деятелей славянофилы окрестили «западниками» и огульно обвиняли их в защите «прогнившего Запада» и измене русским «национальным началам». В западной культуре, как и во всякой другой культуре антагонистических обществ, были две культуры: культура передовая, революционная, демократическая, насыщенная идеями, защищавшими интересы трудового народа, отстаивавшая развитие нового в историческом процессе, и культура угнетателей, отстаивающая старое. Так называемые «западники» поразному относились к этим двум культурам. Представители революционного лагеря, двигая вперёд развитие отечественной культуры, в то же время высоко ценили значение передовой западной культуры. Представители буржуазных либералов раболепно восхищались другой, буржуазной культурой Запада и низкопоклонничали перед ней. Они защищали космополитические теории, им было свойственно непонимание основных жизненных задач в истории родной страны. Смешение этих антагонистических идеологий является глубоко ошибочным. Равным образом не следует пользоваться термином «западник» в качестве точного определителя идеологии того или иного деятеля: этот термин неточен по существу и затушёвывает разнородность, противоречивость явлений. Ленин писал о Герцене и Белинском, ни разу не применив термина «западник». Попытка П. Струве рассмотреть спор народников с марксистами как «естественное продолжение разногласий между славянофильством и западничеством» вызвала решительный отпор Ленина: «Сущность народничества лежит глубже: не в учении о самобытности и не в славянофильстве, а в представительстве интересов и идей русского мелкого производителя… С такими категориями, как славянофильство и западничество, в вопросах русского народничества никак не разобраться». Таким образом, термины «западничество» и «славянофильство» приурочиваются к определённой эпохе и не имеют общего значения.
представители одного из направлений русской общественной мысли середины ХIХ в.; выступали за принципиально отличный от западноевропейского путь развития России на основе ее самобытности; противостояли западникам.
Отличное определение
Неполное определение ↓
СЛАВЯНОФИЛЫ
представители одного из направлений рус. обществ. мысли сер. 19 в. - славянофильства, выступившего впервые в виде целостной системы взглядов в 1839. Обосновывали и утверждали особый путь ист. развития России, принципиально отличный, по их мнению, от стран Зап. Европы. Самобытность России С. видели в отсутствии, как им казалось, в ее истории клас. борьбы, в рус. поземельной общине и артелях, в православии, к-рое С. представляли как единственно истинное христианство. Те же особенности самобытного развития С. в большей или меньшей степени переносили и на зарубежных славян, особенно южных, симпатии к к-рым были одной из причин названия самого направления (С., т. е. славянолюбы), данного им западниками - гл. оппонентами С. в обществ.-идейных спорах 30-40-х гг. Кроме того, в этом названии выразилось стремление западников подчеркнуть связи С. с лит. архаистами вроде А. С. Шишкова, к-рого иронически называли славянофилом уже в 10-е гг. 19 в. В духе панславизма С. отводили царской России руководящую роль в отношении всего слав. мира. Для С. были характерны отрицат. отношение к революции, монархизм и религ.-философские концепции. По происхождению и социальному положению большинство С. принадлежало к средним помещикам, представляло дворянскую интеллигенцию, немногие были выходцами из купеческой и разночинной среды, из низшего православного духовенства. Наибольшую роль в выработке системы взглядов С. в 40-50-х гг. сыграли A. С. Хомяков, И. В. Киреевский, отчасти К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин. Видными С. являлись также П. В. Киреевский, А. И. Кошелев, И. С. Аксаков, Д. А. Валуев, Ф. В. Чижов (1811-77), В. А. Панов (1819-49), И. Д. Беляев, А. Ф. Гильфердинг, А. Н. Попов, В. И. Ламанский, Н. Д. Иванишев (1811-74), B. Н. Лешков (1810-81), Н. А. Попов. В 50-х гг. к С. примкнул В. А. Черкасский. Близкими к С. были в 40-50-х гг. писатели В. И. Даль, С. Т. Аксаков, А. Н. Островский, А. А. Григорьев, Ф. И. Тютчев, Н. М. Языков. Большую дань взглядам С. отдали Ф. И. Буслаев, О. М. Бодянский, В. И. Григорович, И. И. Срезневский, М. А. Максимович, Н. А. Ригельман, Г. П. Галаган. Средоточием С. была Москва, ее лит. салоны А. А. и А. П. Елагиных, Д. Н. и Е. А. Свербеевых, Н. P. и К. К. Павловых, где С. общались и сталкивались в спорах с западниками. В условиях николаевской реакции C. не имели возможности явно и полно выражать свои взгляды, к-рые вызывали у пр-ва подозрение, подвергались цензурным притеснениям, нек-рые из С. состояли под надзором полиции, оказывались на короткое время под арестом (Самарин, Чижов, И. С. Аксаков). Постоянного печатного органа С. долгое время не имели, гл. обр. из-за цензурных препон. Печатались преим. в "Москвитянине"; издали неск. сборников статей - "Синбирский сборник", 1844, "Сборник ист. и статистич. сведений о России и народах ей единоверных и единоплеменных", 1845, "Моск. сборники", 1846, 1847 и 1852. После смерти Николая I и нек-рого смягчения цензурного гнета С. начали издавать свои журналы "Русская беседа" (1856-60), "Сел. благоустройство" (1858-59) и газеты - "Молва" (1857), "Парус" (1859) и позднее "День" (1861-65, с приложением газ. "Акционер"), "Москва" (1867-68), "Москвич" (1867-68), "Русь" (1880-85) и др. Идеологич. построения С. были порождены рус. действительностью, присущими ей в 30-50-х гг. противоречиями. Сказалось во взглядах С. также и воздействие идеалистич. философских систем Ф. Шеллинга и Г. Гегеля, этич. и эстетич. доктрин консервативного нем. романтизма, религ.-мистич. учений вост. отцов церкви, франц. ист. и социально-политич. лит-ры 20-40-х гг. Взгляды С. претерпели заметную эволюцию. Если в 40-50-х гг. это была единая система взглядов, хотя и не лишенных противоречий, то после 60-х гг. таковой не было. Хомяков, бр. Киреевские, К. С. Аксаков умерли еще до 1861. Осн. представители С. в пореформ. время - И. С. Аксаков, Самарин, Н. Я. Данилевский, Кошелев, Черкасский, во многом и далеко расходились между собой. В конечном итоге объективно в идеологии С. нашли выражение интересы тех дворян-землевладельцев, жизнь, хозяйство и быт к-рых находились под определяющим воздействием капиталистич. отношений, крепнувших в эпоху падения крепостного права в России. Это была идеология бурж.-помещичья по клас. сущности, умеренно либеральная по своей политической направленности. По самому гл. вопросу рус. действительности, т. е. по вопросу о крепостном праве, С. заняли вполне определенную либеральную позицию, уже с кон. 30-х гг. выступая решительно за отмену крепостного права "сверху" с предоставлением общинам освобождаемых крестьян зем. наделов за выкуп в пользу помещиков. Самарин, Кошелев и Черкасский были среди гл. деятелей подготовки и проведения крест. реформы 1861. В годы этой реформы практически установилась полная близость С. и западников: те и другие тогда представляли взаимно сближавшиеся интересы либеральных дворян и буржуазии. В идейных спорах 40-50-х гг. по важнейшему вопросу о пути ист. развития России С. выступали, в противовес западникам, против широкого сближения с Зап. Европой и быстрого усвоения Россией форм и приемов зап.-европ. политич. жизни и порядков. В борьбе С. против европеизации проявлялся их консерватизм. В то же время С. высказывались за развитие торговли и пром-сти, акц. и банкового дела, за строительство ж. д. и применение машин в с. х-ве. С. придавали большое значение обществ. мнению (под к-рым понимали обществ. мнение просвещенных либерально-бурж., имущих слоев населения), выступали за созыв Земского собора (Думы) из выбранных представителей всех обществ. слоев, но одновременно возражали против конституции и к.-л. формального ограничения самодержавия. В духе либеральной идеологии С. отстаивали свободное выражение обществ. мнения, добивались развития гласности, устранения цензурного гнета, установления гласного суда с участием в нем выборных представителей населения, выступали против телесных наказаний и смертной казни. Ист. воззрениям С., в основе своей идеалистическим, присуща была в духе романтич. историографии идеализация старой, допетровской Руси с ее будто бы мирным, патриархальным, не ведавшим социально-политич. борьбы обществ строем. Древнюю Русь С. представляли гармонич. обществом, лишенным противоречий, не знавшим внутренних потрясений, являвшим единство народа и царя, "земли", "земщины" и государства, "власти". Петра I С. винили в произвольном нарушении органич. ист. развития России, насильств. привнесении чуждых рус. началам зап.-европ. идей, форм, порядков, нравов и вкусов. Со времен Петра I, по мнению С., "власть", гос-во сами противопоставили себя "земщине", гос-во императорской России встало над народом, дворянство и интеллигенция оторвались от нар. жизни, односторонне и внешне усвоив зап.-европ. культуру, пренебрегая родным языком и укладом нар. жизни. Между тем именно "простой народ есть основание всего общественного здания страны" (Аксаков К. С., цит. по кн.: Бродский Н. Л., Ранние славянофилы, М., 1910, с. 112). Но народ трактовался С. в духе немецкого консервативного романтизма, в духе школы Ф. Савиньи; идеализируя патриархальность и принципы традиционализма, С. произвольно приписывали особый, по сути дела внеисторич. характер рус. "народному духу". С. М. Соловьев в ст. "Шлецер и антиисторич. направление" (1857), направленной против ист. построений С., справедливо указывал на отрицание С. при таком понимании народа собственно всякой возможности ист. развития. Но, исходя из идеалистич. представлений о неизменном "народном духе", С. призывали интеллигенцию к сближению с народом, к изучению его жизни и быта, культуры и языка. Призывы эти и практич. деятельность самих С., по сбору памятников культуры рус. народа имели важное значение, способствовали пробуждению нац. самосознания. С. много сделали для собирания и сохранения памятников рус. культуры и языка (собрание нар. песен П. В. Киреевского, словарь живого великорус. языка Даля и пр.). Они (особенно Беляев, отчасти Самарин и др.) положили прочное начало в рус. историографии изучению истории крестьянства в России. Существенный вклад внесли С. в развитие славяноведения в России, в развитие, укрепление и оживление литературных и научных связей русской общественности и зарубежных славян; им принадлежала главная роль в создании и деятельности славянских комитетов в России в 1858-1878. С критикой ист. воззрений С. выступали в 40-50-х гг. С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин. С революц.-демократич. позиций С. критиковали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов. Для дореволюц. рус. историографии (А. Н. Пыпин, П. Н. Милюков, Н. П. Колюпанов, М. О. Гершензон, С. А. Венгеров) было характерно сведение всей обществ.-идейной борьбы в России сер. 19 в. исключительно к спорам С. и западников. В "Истории рус. обществ. мысли" Р. В. Иванова-Разумника С. и западники изображались как представители интеллигенции "вообще", внесословной, внеклас. группы, боровшейся против реакц. сил "эпохи офиц. мещанства", споры их были поданы как "великий раскол" в истории рус. интеллигенции. Г. В. Плеханов одним из первых пытался определить клас. природу взглядов С. Но в своей "Истории рус. обществ. мысли" Плеханов научно неправомерно пользовался терминами "западничество" и "славянофильство", применяя их к ист. процессу развития рус. обществ. мысли начиная с 17 в. Также неправомерно и отождествление взглядов С. с теорией офиц. народности, к-рое имелось у Плеханова и иногда проявляется в работах отдельных сов. историков. Некоторые авторы (В. Я. Богучарский, Н. С. Русанов, П. Б. Струве и Н. А. Бердяев) пытались устанавливать идейно-генетич. связи между С. и народничеством, между западниками и рус. марксистами; эти попытки являются научно несостоятельными. Многие положения рус. дореволюц. историографии о С. унаследовали современные бурж. зап.-европ. и амер. авторы (Э. Лемперт, О. Кларк, Р. Томпкинс, Г. Кон и др.). Частично эти положения распространились на Западе через работы рус. эмигрантов (Н. А. Бердяев, Г. В. Вернадский, В. В. Зеньковский и др.). Значит. интерес проявляют к изучению идеологии С., особенно связей их с зарубежными славянами, историки и социологи социалистич. стран. Польский историк А. Валицкий подверг анализу мировоззрение С. в целом, представив его как одно из проявлений "консервативной утопии"; идеи и мировоззрение С. анализируются им в сопоставлении с др. идеями и типами мировоззрений, но в отрыве от реальной обществ.-политич. деятельности С., что снижает значение и научную обоснованность такого анализа. Сов. историки, историки философии, литературы, экономич. мысли (А. Г. Дементьев, С. С. Дмитриев, С. И. Машинский, С. А. Никитин, А. С. Нифонтов, Н. Л. Рубинштейн, Н. Г. Сладкевич, Н. А. Цаголов) изучали обществ.-политич., экономич., философские, лит.-эстетич. и ист. взгляды С., их деятельность, журналистику и художеств.-лит. наследство. В последние десятилетия выявлено и опубликовано значительное количество новых источников по истории С. Лит.: Ленин В. И., Экономич. содержание народничества и критика его в книге г. Струве, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1 (т. 1); его же, Еще к вопросу о теории реализации, там же, т. 4 (т.4); его же, Гонители земства и Аннибалы либерализма, там же, т. 5(т. 5); Чернышевский Н. Г., Очерки гоголевского периода рус. лит-ры, Полн. собр. соч. т. 3, М., 1947; его же, Заметки о журналах 1857 г., там же, т. 4, М., 1948; его же, Народная бестолковость, там же, т. 7, М., 1950; Костомаров Н. И., О значении критич. трудов К. Аксакова по рус. истории, СПБ, 1861; Пыпин А. Н., Характеристики лит. мнений от 20-х до 50-х гг., 3 изд., СПБ, 1906; Линицкий П., Славянофильство и либерализм, К., 1882; Максимович Г. A., Учение первых славянофилов, К., 1907; Бродский Н. Л., Ранние славянофилы, М., 1910; Гершензон М., Историч. записки о рус. обществе, М., 1910; Плеханов Г. В., Западники и славянофилы, Соч., т. 23, М.-Л., 1926; Рубинштейн Н., Историч. теория славянофилов и ее клас. корни, в кн.: Рус. историч. лит-ра в клас. освещении, г. 1, М., 1927; Державин Н., Герцен и славянофилы, "Историк-марксист", 1939, No 1; Дмитриев С. С., Славянофилы и славянофильство, там же, 1941, No 1; его же, Рус. общественность и семисотлетие Москвы (1847), ИЗ, т. 36, М., 1951; его же, Подход должен быть конкретно-исторический, "Вопросы литературы", 1969, No 12; Дементьев А. Г., Очерки истории рус. журналистики 1840-1850 гг., М.-Л., 1951; Цаголов Н. A., Очерки рус. экономич. мысли периода падения крепостного права, М., 1956; Покровский С. A., Фальсификация истории рус. политич. мысли в совр. реакц. бурж. лит-ре, М., 1957; Никитин С. A., Слав. к-ты в России в 1858-1876 гг., М., 1960; Сладкевич Н. Г., Очерки истории обществ. мысли России в кон. 50-х - нач. 60-х гг. XIX, в., Л., 1962; Гиллельсон М., Письма Жуковского о запрещении "Европейца", "Рус. лит-ра", 1965, No 4; его же, Неизвестные публицистич. выступления П. А. Вяземского и И. В. Киреевского, там же, 1966, No 4; Лит. критика ранних славянофилов. Дискуссия, "Вопросы литературы", 1969, NoNo 5, 7, 10, 12; Gratieux A., A. S. Khomiakov et le mouvement Slavophile, t. 1-2, P., 1939; Christoff P. K., An introduction to nineteenth-century Russian Slavophilism, v. 1, A. S. Xhomjakov, The Hague, 1961; Walicki A., W kregu konserwatywnej utopii, Warsz., 1964. С. С. Дмитриев. Москва.
