Эмилия БРОНТЕ
ГРОЗОВОЙ ПЕРЕВАЛ
1801. Я только что вернулся от своего хозяина - единственного соседа, который будет мне здесь докучать. Место поистине прекрасное! Во всей Англии едва ли я сыскал бы уголок, так идеально удаленный от светской суеты. Совершенный рай для мизантропа! А мистер Хитклиф и я - оба мы прямо созданы для того, чтобы делить между собой уединение. Превосходный человек! Он и не представляет себе, какую теплоту я почувствовал в сердце, увидав, что его черные глаза так недоверчиво ушли под брови, когда я подъехал на коне, и что он с настороженной решимостью еще глубже засунул пальцы за жилет, когда я назвал свое имя.
Мистер Хитклиф? - спросил я.
В ответ он молча кивнул.
Мистер Локвуд, ваш новый жилец, сэр. Почел за честь тотчас же по приезде выразить вам свою надежду, что я не причинил вам беспокойства, так настойчиво добиваясь позволения поселиться на Мысе Скворцов: я слышал вчера, что у вас были некоторые колебания…
Его передернуло.
Скворцы - моя собственность, сэр, - осадил он меня. - Никому не позволю причинять мне беспокойство, когда в моей власти помешать тому. Входите!
«Входите» было произнесено сквозь стиснутые зубы и прозвучало как «ступайте к черту»; да и створка ворот за его плечом не распахнулась в согласии с его словами. Думаю, это и склонило меня принять приглашение: я загорелся интересом к человеку, показавшемуся мне еще большим нелюдимом, чем я.
Когда он увидел, что мой конь честно идет грудью на барьер, он протянул наконец руку, чтобы скинуть цепь с ворот, и затем угрюмо зашагал передо мной по мощеной дороге, выкликнув, когда мы вступили во двор:
Джозеф, прими коня у мистера Локвуда. Да принеси вина.
«Вот, значит, и вся прислуга, - подумалось мне, когда я услышал это двойное приказание. - Не мудрено, что между плитами пробивается трава, а кусты живой изгороди подстригает только скот».
Джозеф оказался пожилым - нет, старым человеком, пожалуй, очень старым, хоть крепким и жилистым. «Помоги нам, господь!» - проговорил он вполголоса со сварливым недовольством, пособляя мне спешиться; и хмурый взгляд, который он при этом кинул на меня, позволил милосердно предположить, что божественная помощь нужна ему, чтобы переварить обед, и что его благочестивый призыв никак не относится к моему нежданному вторжению.
Грозовой Перевал - так именуется жилище мистера Хитклифа. Эпитет «грозовой» указывает на те атмосферные явления, от ярости которых дом, стоящий на юру, нисколько не защищен в непогоду. Впрочем, здесь, на высоте, должно быть, и во всякое время изрядно прохватывает ветром. О силе норда, овевающего взгорье, можно судить по низкому наклону малорослых елей подле дома и по череде чахлого терновника, который тянется ветвями все в одну сторону, словно выпрашивая милостыню у солнца. К счастью, архитектор был предусмотрителен и строил прочно: узкие окна ушли глубоко в стену, а углы защищены большими каменными выступами.
Прежде чем переступить порог, я остановился полюбоваться гротескными барельефами, которые ваятель разбросал, не скупясь, по фасаду, насажав их особенно щедро над главной дверью, где в хаотическом сплетении облезлых гриффонов и бесстыдных мальчуганов я разобрал дату «1500» и имя «Гэртон Эрншо». Мне хотелось высказать кое-какие замечания и потребовать у сердитого владельца некоторых исторических разъяснений, но он остановился в дверях с таким видом, будто настаивал, чтоб я скорей вошел или же вовсе удалился, а я отнюдь не желал бы вывести его из терпения раньше, чем увижу, каков дом внутри.
Одна ступенька ввела нас прямо - без прихожей, без коридора - в общую комнату: ее здесь и зовут домом . Дом обычно служит одновременно кухней и столовой; но на Грозовом Перевале кухне, видно, пришлось отступить в другое помещение - по крайней мере, я различал гул голосов и лязг кухонной утвари где-то за стеной; и я не обнаружил в большом очаге никаких признаков, что здесь жарят, варят или пекут; ни блеска медных кастрюль и жестяных цедилок по стенам. Впрочем, в одном углу сиял жарким светом набор огромных оловянных блюд, которые, вперемежку с серебряными кувшинами и кубками, взобрались ряд за рядом по широким дубовым полкам под самую крышу. Никакого настила под крышей не было: вся ее анатомия была доступна любопытному глазу, кроме тех мест, где ее скрывало какое-то деревянное сооружение, заваленное овсяными лепешками и увешанное окороками - говяжьими, бараньими и свиными. Над камином примостилось несколько неисправных старых ружей разных образцов да пара седельных пистолетов; и в виде украшений по выступу его были расставлены три жестяные банки пестрой раскраски. Пол был выложен гладким белым камнем; грубо сколоченные кресла с высокими спинками покрашены были в зеленое; да еще два или три черных, потяжелее, прятались в тени. В углублении под полками лежала большая темно-рыжая легавая сука со сворой визгливых щенят; по другим закутам притаились другие собаки.
И комната и обстановка не показались бы необычными, принадлежи они простому фермеру-северянину с упрямым лицом и дюжими лодыжками, силу которых выгодно подчеркивают его короткие штаны и гетры. Здесь в любом доме на пять-шесть миль вокруг вы, если зайдете как раз после обеда, увидите такого хозяина в кресле за круглым столом, перед пенящейся кружкой эля. Но мистер Хитклиф являет странный контраст своему жилью и обиходу. По внешности он - смуглолицый цыган, по одежде и манере - джентльмен, конечно в той мере, в какой может назваться джентльменом иной деревенский сквайр: он, пожалуй, небрежен в одежде, но не кажется неряшливым, потому что отлично сложен и держится прямо. И он угрюм. Иные, возможно, заподозрят в нем некоторую долю чванства, не вяжущегося с хорошим воспитанием; но созвучная струна во мне самом подсказывает мне, что здесь скрывается нечто совсем другое: я знаю чутьем, что сдержанность мистера Хитклифа проистекает из его несклонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение. Он и любить и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят. Но нет, я хватил через край: я слишком щедро его наделяю своими собственными свойствами. Быть может, совсем иные причины побуждают моего хозяина прятать руку за спину, когда ему навязываются со знакомством, - вовсе не те, что движут мною. Позвольте мне надеяться, что душевный склад мой неповторим. Моя добрая матушка, бывало, говорила, что у меня никогда не будет семейного уюта. И не далее, как этим летом, я доказал, что недостоин его.
Я открыла механическим движением очередную книгу. Очередная обложка очередная первая страница… Мне тогда не казалось, что я встречусь с чем-то особенным, с тем, о чём я до этого не читала или не знала. Это было задумано как «знакомство для галочки», на которое я не пыталась возлагать особые надежды. Но страница за страницей – и внезапно для себя самой стремительный холодный воздух уносит меня, и я слышу его порывы, и как будто сама стою на вересковых пустошах северной Британии, пытаясь разобраться в неосознанных порывах человеческой души. Когда же повествование подошло к последней странице, я поняла, что в дальнейшем мне трудно будет найти произведение, подобное этому.
«Этот роман не имеет ничего общего с литературой эпохи.
Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нём есть красота.
Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга».
(Сомерсет Моэм)
История сестёр Бронте - это история со своими печалями, со своими своеобразными радостями и тайнами. Шарлотта, Эмили и Энн родились в семье сельского священника Патрика Бронте в Йоркшире, на севере Англии. Окружавшая их местность была лишена ярких красок: суровые вересковые пустоши, темно-серые постройки, практически полное отсутствие зелени, да и рядом располагающееся кладбище не добавляло теплоты в унылую картину… Но тем не менее именно среди этой суровой природы сестрам Бронте удалось создать свои замечательные произведения, наполненные сильными чувствами и настоящими страстями.
Семья сестёр Бронтэ никак не могла назвать себя богатой. Не отличалась она и знатностью. Но дочери Патрика Бронтэ были удивительно талантливы: с раннего возраста они увлекались литературой, очень любили фантазировать и создавать воображаемые страны. Нет сомнений, что и суровая природа накладывала свой определённый неизгладимый отпечаток на характер и мировоззрение маленьких девочек. Британский литературовед Виктор Соден Притчетт рассматривал роман Эмили Бронтэ, сравнивая его персонажей с угрюмыми обитателями Йоркшира: «Быть может, герои его поначалу поразят читателя неприкрытой жестокостью и безжалостностью - однако на самом деле в резкости и непримиримости суждений, в гордыне, в обострённом ощущении греха выражалась присущая обитателям этих мест жизненная философия, превыше всего ставившая волю каждой человеческой личности. Для того чтобы выжить в этих краях, необходимо было научиться подчинять себе других, самим при этом никому не подчиняясь».
Безусловно, жизнь будущих писательниц отличалась своеобразием: в ней сочетался какой-то природный аскетизм, стальная суровость и вместе с тем непреодолимое желание творить и писать.
Жизнь маленьких девочек, рано лишившихся матери, никак нельзя было назвать радужной. Большую часть времени они проводили в обществе друг друга, лишённые простого детского общения. Изолированное место, на котором стоял их дом, довольно однообразная, скучная жизнь способствовали ещё большему уединению и неизбежному уходу в собственный духовный мир.
Эмили, может быть, была самой замкнутой из трёх сестёр. По свидетельству очевидцев, она редко выходила из дому, а если и совершала прогулки, то не была особо расположена к приветливым разговорам с соседями. Но её часто можно было видеть расхаживающей в задумчивости и что-то шепчущей самой себе…
Некоторое время маленькая Эмили вместе с сестрой Шарлоттой училась в благотворительной школе в Коуэн-Бридж. Именно это страшное место послужило прообразом Локвудского приюта в романе Шарлотты «Джен Эйр», где были описаны все ужасы подобных заведений: и голод, и скверная еда, и чудовищное обращение с воспитанницами…
После учёбы в Коун-Бридж Шарлотта и Эмили решили продолжить своё образование в Брюсселе. Но, в отличие от старшей сестры, Эмили не могла избавиться от постоянно мучащей её тоски по дому, и, вернувшись в 1844-ом году в Англию, она уже старалась никогда не покидать родных краёв.
1846 год - знаменательнейшая дата для сестёр Бронтэ. В это время выходит сборник их стихотворений - первый плод литературной деятельности. Писательницы намеренно взяли мужские псевдонимы, и сборник был озаглавлен так: «Стихотворения Керрера [Шарлотта], Эллиса [Эмили] и Эктона [Энн] Беллов». Впоследствии из всех стихотворений сборника наиболее высокую оценку критики получают именно стихи Эмили, стихи, пронизанные печалью и тоской по невозможной или ушедшей любви («Стансы»). Особенно замечательна философская лирика Эмили, поднимающая темы личной свободы и независимости («Старый стоик»). Но, несмотря на бесспорную красоту и изящество стихов Эмили, нельзя не отметить прорывающуюся сквозь них печаль и тоску. Наиболее оптимистичными и полными надежд произведениями сборника были, пожалуй, стихи младшей сестры Энн (особенно стихотворение «Строки, сложенные в лесу в ветреный день»). Однако тогда первый опыт молодых поэтесс, к сожалению, не снискал широкой популярности у читающей публики.
Но сёстры Бронтэ не сдавались, и в скором времени каждая из них решила посвятить себя прозе: в 1847-ом году Шарлотта написала свой первый роман «Учитель», Энн роман «Агнес Грэй», а Эмили - «Грозовой перевал». С этого момента начинается их напряжённая литературная деятельность, впрочем на относительно долгое время продолжилась она только для Шарлотты, так как Эмили и Энн вскоре после выхода своих первых произведений скоропостижно сгорели от чахотки. Скорее всего, это была наследственная болезнь семьи Бронтэ: все девушки отличались крайне хрупким телосложением и очень слабым здоровьем, которое, кстати сказать, было значительно подорвано и в годы обучения сестёр в Коун-Бридж. К большому сожалению для всего читающего мира, этот наследственный тяжёлый недуг не позволил сёстрам творить дальше и оборвал жизнь женщин, находившихся в самом расцвете своих сил (Эмили умерла, когда ей было 30, Энн - в 29 лет, Шарлотта не дожила до 40).
Между тем творческое наследие сестёр Бронтэ, хотя и немногочисленно, но вот уже почти два века поражает исследователей своей глубиной и самобытностью.
Их произведения очень эмоциональны, очень честны и немного загадочны. Последнее определение, правда, в наибольшей степени и во всей своей полноте относится именно к единственному роману Эмили Бронтэ - «Грозовому перевалу».
Что же это за роман? И в чём его загадка?
Когда в России говорят о произведениях писательниц, я почти уверена, что большинство вспоминают роман «Джен Эйр» старшей сестры Шарлотты. О творчестве Эмили Бронтэ говорят нечасто. Сам факт, что «Джен Эйр» впервые на русский язык была переведена в 1849-ом году (роман был напечатан в журнале «Отечественные записки»), а «Грозовой перевал» лишь в 1956-ом, служит доказательством недостаточного внимания к творчеству писательницы в России.
Между тем этот единственный роман Эмили Бронтэ ничем не уступает произведениям её сестры. Я бы даже побоялась их сравнивать, так как писательницы рассматривают человеческую натуру, используя абсолютно разные системы координат. Наиболее образно и глубоко творчество двух писательниц сравнила Вирджиния Вульф в своей критической статье «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал»: «Она [Шарлотта Бронтэ] не задумывается над человеческой судьбой; она даже не ведает, что тут есть над чем подумать; вся её сила, тем более мощная, что область её приложения ограничена, уходит на утверждения типа «я люблю», «я ненавижу», «я страдаю…«Грозовой перевал» книга более трудная для понимания, чем «Джейн Эйр», потому что Эмили больше поэт, чем Шарлотта. Шарлотта всё своё красноречие, страсть и богатство стиля употребила для того, чтобы выразить простые вещи: «Я люблю», «Я ненавижу», «Я страдаю». Её переживания, хотя и богаче наших, но находятся на нашем уровне. А в «Грозовом перевале» Я вообще отсутствует… От начала до конца в её романе [теперь уже речь об Эмили] ощущается этот титанический замысел, это высокое старание - наполовину бесплодное - сказать устами своих героев не просто «Я люблю» или «Я ненавижу», а - «Мы, род человеческий» и «Вы, предвечные силы…». Этот отрывок из статьи, мне кажется, как нельзя точно передаёт замысел «Грозового перевала»- предельно обобщить изображаемое, довести его до космических масштабов.
Роман «Грозовой перевал» был издан, как уже писалось выше, в 1847-ом году, но при жизни писательницы не был оценён по достоинству. Всемирная слава пришла к Эмили Бронтэ значительно позднее, что, впрочем, часто по необъяснимым причинам случается с великими произведениями, но зато, впоследствии оценённые потомками, они живут уже долгие века и никогда не стареют.
Сюжет этого необычного романа на первый взгляд не представляет собой ничего сложного. Есть два поместья, две противоположности: Грозовой перевал и Мыза скворцов. Первое олицетворяет беспокойство, бурные и неосознанные чувства, второе - гармоничное и размеренное существование, домашний уют. В центре повествования - истинно романтическая фигура, герой без прошлого Хитклиф, которого неизвестно где и когда нашёл хозяин Грозового перевала мистер Эрншо. Хитклиф, - вроде бы, - с рождения не относится ни к одному из домов, но по духу, по своему складу принадлежит, конечно, к поместью Грозовой перевал. И вот на роковом перекрещивании и переплетении этих двух миров и строится весь сюжет романа.
По жанру это роман, безусловно, романтический. «Грозовой перевал - бешено романтическая книга», - утверждал в 1965-ом году классик английской литературы Сомерсет Моэм. Тем не менее Эмили Бронтэ, написав единственное произведение, удивительным образом не смогла вписаться в рамки привычных литературных направлений. Всё дело в том, что «Грозовой перевал» нельзя отнести к чисто романтическому роману: в нём присутствуют и элементы реалистического понимания человека, но реализм у Эмили Бронтэ особенный, совершенно непохожий на реализм, скажем, Диккенса или Теккерея. Можно сказать, он здесь абсолютно неотделим от романтизма, отчасти из-за того, что писательница отказывается рассматривать и разрешать конфликт романа в социальной или общественной сфере - она переносит его в область философско-эстетическую. Как и романтики, Эмили Бронтэ жаждала гармонии бытия. Но в её произведении она выражается, как это ни парадоксально, через смерть: только она примерила потомков и помогла воссоединиться мучащимся возлюбленным. «Я бродил вокруг могил под этим добрым небом; смотрел на мотыльков, носившихся в вереске и колокольчиках, прислушивался к мягкому дыханию ветра в траве - и дивился, как это вообразилось людям, что может быть немирным сон у тех, кто спит в этой мирной земле», - этими словами заканчивается роман. Всё же удивительно, что такая «мощная, страстная, жуткая», по словам Сомерсета Моэма, книга заканчивается таким почти идиллическим концом. Но что же в ней «мощного и жуткого»?
Это книга о любви, но о любви странной, о любви, не вписывающейся ни в одно из наших представлений о ней. Это роман о месте, но о месте, порождаемой страстью. Это роман о судьбе, о воли, о человеке, о космосе…
Сама структура романа, его стилистические и изобразительные средства, достаточно изощрённы. Трудно сказать, специально ли или неосознанно Эмили Бронтэ создала столь гармоничный текст. Тема судьбы и преемственности поколений отчётливо прослеживается благодаря повторениям: повторяются имена, характеры, поступки героев, что создаёт какую-то таинственную, мистическую атмосферу, чувство неизбежности и закономерности происходящего. Не менее важную роль играют описания природы, которая является не только фоном развёртывающихся событий, но и выражает внутренние переживания героев, олицетворяет их непомерные, бурные чувства.
Об этих описаниях природы можно говорить отдельно и очень долго. Эмили Бронтэ действительно заставляет ветер дуть, а гром громыхать, дыхание же вересковой пустоши как будто прорывается сквозь текст романа и обдаёт нас своим холодом, но вместе с тем и неповторимым романтизмом.
…«Грозовой перевал» - это противоречивое и таинственное произведение. Если разобраться в тексте, то невозможно не столкнуться с поражающими читателя нравственными и этическими несоответствиями в поведении героев: Кэтрин и Хитклиф, с одной стороны, олицетворяют собой космическую любовь, любовь, которая сильнее смерти, но в реальной действительности она почему-то приобретает гротескные формы, выражаясь, по сути, через Зло - Добро как таковое вообще практически не показано в романе, разве что в последних сценах. Критик Жорж Батай в своей статье о «Грозовом перевале» говорит, что «…в познании Зла Эмили Бронте дошла до самого конца». И действительно, кто ещё в литературе изображал Зло так? Зло, существующее в противоестественном синтезе с любовью, Зло совершенно неподвластное контролю и какому-то нравственному оправданию. И это ещё одна большая тайна во всей этой истории: как воспитанная на Библии Эмили Бронтэ смогла создать персонажей, абсолютно лишённых христианского смирения и покоя? Даже при последнем свидании с Кэтрин, находящейся на пороге смерти, Хитклифф не в состоянии побороть в себе жажду мести; после того, как Кэтрин предала его, выйдя замуж за Линтона - на обитателе «безмятежной» Мызы Скворцов, месть в сердце Хитклиффа постоянно занимает место любви. «О, ты видишь, Нелли, он ни на минуту не смягчится, чтобы спасти меня от могилы. Так-то он любит меня!», - восклицает сама Кэтрин.
Но и после смерти своей возлюбленной Хитклиф не смиряется: «Дай ей боже проснуться в мучениях! - прокричал он со страшной силой, и топнул ногой, и застонал в неожиданном приступе неукротимой страсти. - Она так и осталась обманщицей! Где она? Не там - не на небе... и не погибла - так где же? О, ты сказала, что мои страдания для тебя ничего не значат! У меня лишь одна молитва - я ее постоянно твержу, пока не окостенеет язык: Кэтрин Эрншо, не находи покоя, доколе я жив!» Вирджиния Вульф писала, что «в литературе нет более живого мужского образа». Но этот образ не просто «живой», он необычный, он загадочный и бесконечно противоречивый. Впрочем, как и весь роман. Сомерсет Моэм, очень высоко оценивший «Грозовой перевал», говорил об образе главного героя так: «Я считаю, что Эмили вложила в Хитклифа всю себя. Она наделила его своей бешеной яростью, своей неистовой подавленной сексуальностью, своей страстной неутолённой любовью, своей ревностью, своей ненавистью и презрением к роду человеческому, своей жестокостью…». Как бы то ни было, этот необыкновенный образ не может оставить читателя равнодушным. Впрочем, таковы все образы романа.
У современного читателя наверняка возникнет вполне логичный вопрос: можно ли что-то почерпнуть для себя из этого немолодого романа? Казалось бы, за это время изменилось практически всё в нашей жизни: стоит ли искать ответы на волнующие нас вопросы в книге, написанной более 150-ти лет назад? Стоит. Ещё как стоит.
В этом и непередаваемое очарование «Грозового перевала». Книга даёт нам понять, что некоторые законы, действующие над людьми, вечны - они не исчезают с течением времени и совершенно не зависят от смены эпох, режимов и систем. Эмили Бронте словно показывает человека естественного, человека, откинувшего покров определённого времени. «Она высвобождает жизнь от владычества фактов», - отмечает всё та же Вирджиния Вульф. Если вдуматься, то в романе даже нет развёрнутого сюжета и открытого, острого конфликта. Тема социального неравенства как следует не развита, да, в общем-то, никто и не препятствовал Кэтрин соединиться с Хитклифом. Таким образом, в романе мы не видим открытого общественного противостояния и, самое главное - все герои вольны сами выбирать свой путь. Даже ужасные, проникнутые жестокостью сцены заточения Кэти в доме у Хитклифа - это, в сущности, результат её же собственного неосторожного поведения. Она, сгорая от любопытства, убежала из дому и отправилась по доброй воле в поместье Грозовой перевал, отправилась без всякого принуждения, без всякого указания с чужой стороны, словно какие-то неведомые силы заставили её сделать это. Вообще, поражает эта удивительная свобода и тотальное неподчинение чужой воле всех персонажей романа. Они сами строят свою судьбу, ошибаясь роковым образом или распутывая самые сложные жизненные ситуации (как сделала Кэтрин-младшая в конце романа). Можно сказать, что это роман и о судьбе, которой человек подчас не может противостоять.
Итак, вот две основные темы романа, два главных слова, вокруг которых разворачивается повествование «Грозового перевала» - необъяснимая любовь и судьба. Но я бы добавила ещё одно - неподвластные человеку силы.
Мы можем отрицать логику Эмили Бронте, которая выражается в романе скорее бессознательно и стихийно («Грозовой перевал» совсем лишён морализаторства, что замечал и английский писатель и литературовед Виктор Соден Притчет), нас даже может напугать этот пронизывающий книгу мистический холодок, но отрицать всей её силы и мощи просто не удастся. Книга действительно берёт энергетикой. С ней можно соглашаться или не соглашаться, но не попасть под её влияние всё же невозможно.
Без сомнения, это роман - загадка, над которой можно раздумывать бесконечно. Роман, опрокидывающий все привычные представления о Добре и Зле, Любви и Ненависти. Эмили Бронте заставляет читателя посмотреть на эти категории совсем другим взглядом, она беспощадно смешивает, казалось бы незыблемые пласты, одновременно шокируя нас своей беспристрастностью. Жизнь шире любых определений, шире наших представлений о ней - эта мысль уверенно прорывается сквозь текст романа. И если читателю удастся, как и мне, уловить этот энергетический посыл, то знакомство с этим романом будет поистине незабываемым.
Писательница, создав своё единственное произведение, вместе с тем окутала его такой тайной, что даже неискушённый читатель не может не остановиться в раздумье - «Грозовой перевал» просто насильно заставит размышлять над его поэтикой, так как сам автор отстранён и беспристрастен, его субъективное «я» молчит, вынося историю на суд читателя. Эмили Бронте, предоставив вести повествование ключнице Нелли Дин и мистеру Локвуду, скрывается за семью замками - мы не можем до конца понять её отношения к созданным персонажам. Что это: ненависть или любовь? Сомерсет Моэм замечал, что «передоверив вначале повествование Локвуду, а затем, заставив его слушать рассказ миссис Дин, она [Эмили Бронте] спряталась, так сказать, за двойной маской». Далее он утверждает, что повествование от лица всеведущего автора «означало бы контакт с читателем, невыносимо близкий для её болезненной чувствительности». «Я думаю, что её жесткая и бескомпромиссная принципиальность взбунтовалась бы, вздумай она рассказать эту неистовую историю от своего собственного лица». Скорее всего, Эмили Бронте не хотела да и, наверное, не могла окончательно определить своего отношения к ею же созданным невероятным персонажам. Она просто ставит вопрос, но ответить на него предоставляет читателю. Хотя, с другой стороны, как, вообще, кто бы то ни было может до конца постичь эти извечные космические темы, затронутые в романе? Задача, поставленная автором, слишком масштабна, слишком велика и трудна, чтобы решать её в наших будничных масштабах. Изобразив совершенно невообразимые страсти, неосознанные проявления человеческой натуры, показав силы, которые сильнее человека и вместе с тем окутав всё это каким-то непроницаемым туманом, сознательно запутывая читателя, Эмили Бронте не оставила сомнений только в одном - что эти силы выше и сильнее нас. И сюжет «Грозового перевала», весь его импульсивный и порывистый текст доказывают это утверждение, и, как мне видится, именно в этом его таинственная сила, обаятельный мистицизм и необъяснимое обаяние.
P.S. Существует более 15-ти экранизаций «Грозового перевала», в том числе знаменитая картина 1939-го года с Лоуренсом Оливье в роли Хитклифа. На 2010-й год в Великобритании намечена премьера очередной экранизации.
- Батай Ж. Эмили Бронтэ и зло// «Критик». - 1957 (№117).
- Вульф В. Эссе. - М.: изд. АСТ, 2004. С. 809-813.
- Шарлотта Бронте and Another Lady. Эмма// Сестры Бронте в Англии. - М.: изд. АСТ, 2001.
- Митрофанова Е. Роковая тайна сестер Бронте. - М.: изд. Терра-Книжный клуб, 2008.
Эмилия БРОНТЕ
ГРОЗОВОЙ ПЕРЕВАЛ
1801. Я только что вернулся от своего хозяина - единственного соседа, который будет мне здесь докучать. Место поистине прекрасное! Во всей Англии едва ли я сыскал бы уголок, так идеально удаленный от светской суеты. Совершенный рай для мизантропа! А мистер Хитклиф и я - оба мы прямо созданы для того, чтобы делить между собой уединение. Превосходный человек! Он и не представляет себе, какую теплоту я почувствовал в сердце, увидав, что его черные глаза так недоверчиво ушли под брови, когда я подъехал на коне, и что он с настороженной решимостью еще глубже засунул пальцы за жилет, когда я назвал свое имя.
Мистер Хитклиф? - спросил я.
В ответ он молча кивнул.
Мистер Локвуд, ваш новый жилец, сэр. Почел за честь тотчас же по приезде выразить вам свою надежду, что я не причинил вам беспокойства, так настойчиво добиваясь позволения поселиться на Мысе Скворцов: я слышал вчера, что у вас были некоторые колебания…
Его передернуло.
Скворцы - моя собственность, сэр, - осадил он меня. - Никому не позволю причинять мне беспокойство, когда в моей власти помешать тому. Входите!
«Входите» было произнесено сквозь стиснутые зубы и прозвучало как «ступайте к черту»; да и створка ворот за его плечом не распахнулась в согласии с его словами. Думаю, это и склонило меня принять приглашение: я загорелся интересом к человеку, показавшемуся мне еще большим нелюдимом, чем я.
Когда он увидел, что мой конь честно идет грудью на барьер, он протянул наконец руку, чтобы скинуть цепь с ворот, и затем угрюмо зашагал передо мной по мощеной дороге, выкликнув, когда мы вступили во двор:
Джозеф, прими коня у мистера Локвуда. Да принеси вина.
«Вот, значит, и вся прислуга, - подумалось мне, когда я услышал это двойное приказание. - Не мудрено, что между плитами пробивается трава, а кусты живой изгороди подстригает только скот».
Джозеф оказался пожилым - нет, старым человеком, пожалуй, очень старым, хоть крепким и жилистым. «Помоги нам, господь!» - проговорил он вполголоса со сварливым недовольством, пособляя мне спешиться; и хмурый взгляд, который он при этом кинул на меня, позволил милосердно предположить, что божественная помощь нужна ему, чтобы переварить обед, и что его благочестивый призыв никак не относится к моему нежданному вторжению.
Грозовой Перевал - так именуется жилище мистера Хитклифа. Эпитет «грозовой» указывает на те атмосферные явления, от ярости которых дом, стоящий на юру, нисколько не защищен в непогоду. Впрочем, здесь, на высоте, должно быть, и во всякое время изрядно прохватывает ветром. О силе норда, овевающего взгорье, можно судить по низкому наклону малорослых елей подле дома и по череде чахлого терновника, который тянется ветвями все в одну сторону, словно выпрашивая милостыню у солнца. К счастью, архитектор был предусмотрителен и строил прочно: узкие окна ушли глубоко в стену, а углы защищены большими каменными выступами.
Прежде чем переступить порог, я остановился полюбоваться гротескными барельефами, которые ваятель разбросал, не скупясь, по фасаду, насажав их особенно щедро над главной дверью, где в хаотическом сплетении облезлых гриффонов и бесстыдных мальчуганов я разобрал дату «1500» и имя «Гэртон Эрншо». Мне хотелось высказать кое-какие замечания и потребовать у сердитого владельца некоторых исторических разъяснений, но он остановился в дверях с таким видом, будто настаивал, чтоб я скорей вошел или же вовсе удалился, а я отнюдь не желал бы вывести его из терпения раньше, чем увижу, каков дом внутри.
Одна ступенька ввела нас прямо - без прихожей, без коридора - в общую комнату: ее здесь и зовут домом. Дом обычно служит одновременно кухней и столовой; но на Грозовом Перевале кухне, видно, пришлось отступить в другое помещение - по крайней мере, я различал гул голосов и лязг кухонной утвари где-то за стеной; и я не обнаружил в большом очаге никаких признаков, что здесь жарят, варят или пекут; ни блеска медных кастрюль и жестяных цедилок по стенам. Впрочем, в одном углу сиял жарким светом набор огромных оловянных блюд, которые, вперемежку с серебряными кувшинами и кубками, взобрались ряд за рядом по широким дубовым полкам под самую крышу. Никакого настила под крышей не было: вся ее анатомия была доступна любопытному глазу, кроме тех мест, где ее скрывало какое-то деревянное сооружение, заваленное овсяными лепешками и увешанное окороками - говяжьими, бараньими и свиными. Над камином примостилось несколько неисправных старых ружей разных образцов да пара седельных пистолетов; и в виде украшений по выступу его были расставлены три жестяные банки пестрой раскраски. Пол был выложен гладким белым камнем; грубо сколоченные кресла с высокими спинками покрашены были в зеленое; да еще два или три черных, потяжелее, прятались в тени. В углублении под полками лежала большая темно-рыжая легавая сука со сворой визгливых щенят; по другим закутам притаились другие собаки.
И комната и обстановка не показались бы необычными, принадлежи они простому фермеру-северянину с упрямым лицом и дюжими лодыжками, силу которых выгодно подчеркивают его короткие штаны и гетры. Здесь в любом доме на пять-шесть миль вокруг вы, если зайдете как раз после обеда, увидите такого хозяина в кресле за круглым столом, перед пенящейся кружкой эля. Но мистер Хитклиф являет странный контраст своему жилью и обиходу. По внешности он - смуглолицый цыган, по одежде и манере - джентльмен, конечно в той мере, в какой может назваться джентльменом иной деревенский сквайр: он, пожалуй, небрежен в одежде, но не кажется неряшливым, потому что отлично сложен и держится прямо. И он угрюм. Иные, возможно, заподозрят в нем некоторую долю чванства, не вяжущегося с хорошим воспитанием; но созвучная струна во мне самом подсказывает мне, что здесь скрывается нечто совсем другое: я знаю чутьем, что сдержанность мистера Хитклифа проистекает из его несклонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение. Он и любить и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят. Но нет, я хватил через край: я слишком щедро его наделяю своими собственными свойствами. Быть может, совсем иные причины побуждают моего хозяина прятать руку за спину, когда ему навязываются со знакомством, - вовсе не те, что движут мною. Позвольте мне надеяться, что душевный склад мой неповторим. Моя добрая матушка, бывало, говорила, что у меня никогда не будет семейного уюта. И не далее, как этим летом, я доказал, что недостоин его.
На взморье, где я проводил жаркий месяц, судьба свела меня с самым очаровательным созданием - с девицей, которая была в моих глазах истинной богиней, пока не обращала на меня никакого внимания. Я «не позволял своей любви высказаться вслух»; однако, если взгляды могут говорить, и круглый дурак догадался бы, что я по уши влюблен. Она меня наконец поняла и стала бросать мне ответные взгляды - самые нежные, какие только можно вообразить. И как же я повел себя дальше? Признаюсь со стыдом: сделался ледяным и ушел в себя, как улитка в раковину; и с каждым взглядом я делался все холоднее, все больше сторонился, пока наконец бедная неискушенная девушка не перестала верить тому, что говорили ей собственные глаза, и, смущенная, подавленная своей воображаемой ошибкой, уговорила маменьку немедленно уехать. Этим странным поворотом в своих чувствах я стяжал славу расчетливой бессердечности - сколь незаслуженную, знал лишь я один.
Я сел с краю у очага, напротив того места, что избрал для себя мой хозяин, и пока длилось молчание, попытался приласкать суку, которая бросила своих щенят и стала по-волчьи подбираться сзади к моим икрам: у нее и губа поползла кверху, обнажив готовые впиться белые зубы. На мою ласку последовало глухое протяжное рычание.
Оставьте лучше собаку, - пробурчал в тон мистер Хитклиф и дал собаке пинка, предотвращая более свирепый выпад. - К баловству не приучена - не для того держим. - Затем, шагнув к боковой двери, он кликнул еще раз: - Джозеф!
Джозеф невнятно что-то бормотал в глубине погреба, но, как видно, не спешил подняться; тогда хозяин сам спрыгнул к нему, оставив меня с глазу на глаз с наглой сукой и двумя грозными косматыми волкодавами, которые с нею вместе настороженно следили за каждым моим движением. Я отнюдь не желал познакомиться ближе с их клыками и сидел тихо. Но, вообразив, что они едва ли поймут бессловесные оскорбления, я вздумал на беду подмигивать всем троим и корчить рожи, и одна из моих гримас так обидела
Эмили Бронте написала единственный роман, который не получил при ее жизни широкого признания публики. Но позже "Грозовой перевал" стал одним из лучших романов в английской литературе. Необычный, немного "готический" сюжет, эмоциональное напряжение, в котором книга держит читателя, и настоящая любовь - вот что продолжает нравиться читателям в этой книге. Ниже вы найдете анализ "Грозового перевала".
Немного об авторе
Эмили Бронте - одна из знаменитых сестер-писательниц Бронте. Больше всего она общалась с младшей, Энн. Обе сестры начали заниматься творчеством, глядя на брата и Шарлотту. В 1846 г. выходит сборник, в котором напечатано стихотворение Эмили, которое получает довольно высокую оценку критиков.
В 1847 г. публикуется "Грозовой перевал", принесший позднее славу Эмили. Современников отпугнули поразительно выразительно написанные отрицательные герои, которые вызывали у читателей чувство ужаса. Больше всего Эмили Бронте известна своими стихотворениями, которые закрепили за ней славу одаренной поэтессы. В честь талантливых сестер и их брата получил название кратер, расположенный на Меркурии.
Действующие лица в романе: старшее поколение
Герои "Грозового перевала" не могут оставить равнодушным читателя, настолько хорошо показаны их характеры, все их эмоции и переживания, что невольно начинаешь сопереживать им. Действующих лиц нельзя охарактеризовать только с положительной или отрицательной стороны. Даже главный герой Хитклиф может вызвать сочувствие, несмотря на то, что он является главным отрицательным персонажем в книге "Грозовой перевал".
Сюжет разворачивается вокруг двух героев - это Хитклиф, мальчик-цыган, которого подобрал отец Кэтрин Эрншо. Он вырос угрюмым, нелюдимым, единственным существом, которое было ему дорого, была именно дочь хозяина. Кэтрин была своевольной и взбалмошной девушкой, имела эгоистичную натуру и единственная не боялась Хитклифа. Молодые люди были похожи в своей любви к свободе и какой-то диковатости.
Но мужем Кэти стал Эдгар Линтон - полная противоположность Хитклифу. Он обладал мягким и терпеливым характером, нежно заботился о своей жене, а позднее - о дочери. Несмотря на свою уступчивость, мог и настоять на своем, особенно если это касалось Хитклифа. У Эдгара была младшая сестра Изабелла - утонченная девушка, но в отличие от своего брата, была легкомысленной особой. Девушку пленила мрачная натура Хитклифа, она влюбилась в него, но брак с ним не был для нее счастливым.
У Кэтрин Линтон был старший брат Хиндли. Это был мужчиной крутого нрава, ненавидел Хитклифа, потому что с самого детства ревновал отца к этому подкидышу. Позже он счастливо женился на девушке Фрэнсис. Позднее у них родился сын, но роды были тяжелыми, и молодая женщина скончалась. После этого Хиндли стал неуправляемым, порочным человеком, его стали бояться все в округе.
Главные герои: молодое поколение
Сын Хиндли Хэртон воспитывался Хитклифом, который держал мальчика в строгости и ничему его не учил. А старый Джозеф, который был слугой в семье Эрншо, был сварливым, лицемерным человеком и недолюбливал Хэртона. В результате чего он вырос грубым юношей, но с добрым сердцем. Хитклиф был для него всем, но тем не менее, несмотря на недовольство своего "благодетеля", он влюбляется в Кэти Линтон - дочь Эдгара и Кэтрин Эрншо.
Кэти Линтон была доброй и отзывчивой девушкой, и несмотря на свой гордый нрав, была способна к сочувствию и любви больше, чем ее мать. Хитклиф заставил Кэти выйти замуж за своего сына Линтона Хитклиффа, который по своему складу характера был трусливым юношей. А вследствие того, что он был болезненным мальчиком, в его характере развился эгоизм.
Повествование романа "Грозовой перевал" ведется от двух лиц: некоего Локвуда, жильца Хитклифа, и экономки Нелли Дин, которая и поведала ему историю, потому что драма этих двух семейств произошла на ее глазах, так как она росла вместе с Хитклифом и Кэтрин. Позже она воспитывала маленькую Кэти и Хэртона.
Конечно, для того, чтобы прочувствовать мрачную и напряженную, но в то же время завораживающую атмосферу, стоит прочитать всю книгу. Но и краткое содержание "Грозового перевала" поможет подготовиться для более серьезного восприятия романа. Рассказ ведется от двух лиц - мистера Локвуда и Нелли Дин. Сюжет "Грозового перевала" разворачивается на вересковых пустошах (упоминание о которых еще не раз прозвучит в романе) в Йоркшире. Драма разворачивается между двумя семействами из усадеб Грозовой перевал и Мыза Скворцов.
Вначале рассказ ведется от лица молодого господина Локвуда, который в поисках уединения решил снять Мызу Скворцов. Хозяин дома Хитклиф жил в другом поместье, Грозовом перевале, и был нелюдимым человеком. Несмотря на то что никакого радушного приема Локвуду оказано не было, тот решил еще раз навестить этого человека.
Во время своего визита он знакомится с другими обитателями дома: девушкой, которая оказалась невесткой хозяина и вдовой его сына, Хэртоном Эрншо и старым слугой Джозефом. Между обитателями не было теплых отношений, и Локвуду было неуютно находится среди них. Из-за испортившейся погоды гость вынужден был остаться, и в комнате он находит дневник некой Кэтрин Эрншо, в котором она рассказывает о себе и Хитклифе. Локвуду снится призрак этой женщины, и его рассказ об этом пугает хозяина дома. Утром гость возвращается в Мызу и серьезно заболевает.
Юность Хитклифа и Кэтрин
Во время своей болезни Локвуду было нечего делать, и добрая и заботливая служанка Нелли Дин соглашается рассказать ему печальную историю Хитклифа. Его нашел отец той самой Кэтрин, мистер Эрншо. И если девочка подружилась с подкидышем, то ее старший брат Хиндли его возненавидел сразу же. Он пытался всячески унизить его, потому что ревновал Хитклифа к своему отцу.
Вместе с детьми росла и сама Нелли Дин. Хитклиф с самого детства сторонился людей, ни к кому не был привязан, даже к мистеру Эрншо. Единственным его товарищем была своевольная и бесстрашная Кэтрин Эрншо. Они проводили много времени вместе, но после смерти Эрншо-старшего хозяином в доме стал Хиндли.
Хиндли вернулся в Грозовой перевал со своей женой и сделал все возможное, чтобы Хитклиф вырос одичалым, необразованным, грубым. Однажды Кэтрин попадает в Мызу Скворцов, где знакомится с братом и сестрой Линтонами - Эдгаром и Изабеллой. Девушку обучили хорошим манерам, и она сдружилась с ними. Новые друзья, а особенно Эдгар, не нравились Хитклифу. Линтон был полной противоположностью ему. Но несмотря на то, что Эдгар во многом выигрывал при сравнении, Кэтрин все равно любила своего друга детства. Тем не менее девушка насмехалась над невежеством своего товарища.
Тем временем жена Хиндли Фрэнсис рожает ему сына Хэртона. Но роды были слишком тяжелыми, и она скончалась. Хиндли не смог оправиться от этого удара и стал очень много пить, постепенно все больше становясь порочным и неуправляемым человеком. Эдгар делает предложение Кэтрин, и та отвечает согласием. Но Нелли она признается, что на самом деле любит Хитклифа, но он беден, поэтому она выходит за Линтона. Юноша это слышит и, не говоря никому ни слова, покидает Грозовой перевал.
Возвращение Хитклифа
В кратком содержании "Грозового перевала" сложно передать всю драматичность и даже какую-то атмосферу мистики, которой пронизано продолжение истории Хитклифа. У Кэтрин было сильное нервное потрясение, вызванное исчезновением возлюбленного. Но она выходит замуж за Эдгара Линтона и счастлива с ним в Мызе Скворцов. Через три года возвращается Хитклиф. Никто не знает где он был и как разбогател, но теперь он ведет себя как образованный человек.
Кэтрин была вне себя от радости, когда узнала о его приезде. Мужчина поселился в Грозовом перевале, где жили Хиндли и сын. Хитклиф стал частым гостем у Линтонов, что не нравилось Эдгару, но он потакал капризам жены. Тем временем Изабелла влюбляется в гостя.
Смерть Кэтрин Эрншо
Несмотря на все предостережения Кэтрин, Изабелла сбегает с Хитклифом, который надеется, что если у них будет сын, то он станет хозяином Мызы. Он ссорится с Эдгаром, и итогом их ссоры стал нервный срыв Кэтрин. Линтон думает, что жена хитростью хочет его разжалобить, но ее состояние становится хуже. Позже становится известно, что она беременна.
Хитклиф узнает от Нелли о состоянии Кэтрин. Он пробирается тайком в Мызу. Эта встреча отнимает у женщины последние силы. Она рожает дочь и после родов умирает. Для Хитклифа это была невосполнимая утрата, он вне себя от горя. Тем временем Изабелла сбегает от него и в Лондоне рожает сына.
Линтон Хитклиф и Кэти Линтон
Через какое-то время умирает Хиндли Эрншо. Он заложил все свое имущество Хитклифу, и тот стал хозяином Грозового перевала. Маленького Хэртона он воспитывает так же, как когда-то воспитывали его. Изабелла умирает и ее сына, Линтона, забирает к себе брат.
Хитклиф перевозит сына к себе. Спустя несколько лет Кэти знакомится с обитателями Грозового перевала. Обманом Хитклиф вынуждает девушку выйти замуж за его сына. Эдгар Линтон умирает, так и не узнав, что его дочь стала женой сына заклятого врага. Вскоре от болезни умирает Линтон Хитклифф, и его отец становится хозяином Мызы Скворцов.
Счастливый конец
Конечно, краткое содержание "Грозового перевала" не может вместить все переживания Кэти и Хэртона, как и Нелли Дин, история которых заслуживала счастливого финала. Локвуд покидает Мызу, но через какое-то время возвращается, и ему сообщают радостную новость: Кэти и Хэртон поженились. Хитклиф скончался таинственным образом, и после этого все в доме вздохнули спокойно. Так в Грозовом перевале и Мызе Скворцов воцарился мир.
Общественная реакция на роман
Эмили Бронте создала произведение, которое было оценено по достоинству не сразу. Не все смогли оценить ее новаторский подход, который был виден не только в таком мрачном оформлении, но и в повествовании, которое велось от нескольких лиц. В отзывах о "Грозовом перевале" часто отмечают то напряжение, в котором пребывает читатель на протяжении всего повествования.
Уолтер Патер, искусствовед, написал эссе о романе, в котором называл его "романтичнейшим романом". Некоторых эта книга ужасала (образ Хитклифа действительно получился очень зловещим). А писательница Вирджиния Вулф считала это произведение не просто любовным романом, а гораздо более глубоким творением. Все отзывы о "Грозовом перевале" схожи в том, что считают его шедевром, написанным в стиле романтизма.
Афоризмы из романа
Все поклонники этой истории любви сразу выбрали для себя цитаты из "Грозового перевала". Эти высказывания служат доказательством тех чувств, которые испытывали друг к другу Хитклиф и Кэтрин. Но особенность этих афоризмов состоит в том, что трудно выделить небольшие фразы, потому что герои часто произносили длинные, полные чувств монологи. Поэтому чаще всего цитируют не простые предложения, а длинные высказывания.
Экранизации "Грозового перевала"
Конечно, сценаристы и режиссеры не могли не снять фильм по мотивам этого великолепного произведения. Поэтому в 20-м веке его неоднократно экранизировали. В 1939 г. в роли Хитклифа снялся Лоуренс Оливье, и этот фильм до сих пор считается классическим.
Весьма популярной также является версия 1992 г. А в фильме 2011 г. выпуска главную роль исполняет темнокожий актер. Чаще всего сценаристы и режиссеры адаптируют определенную часть.
Влияние на массовую культуру
Кроме киноиндустрии, книга "Грозовой перевал" вдохновила музыкантов, которые сочиняли и исполняли песни, основанные на сюжете романа. Интерес к книге увеличился в разы, когда создательница "сумеречной" саги сделала роман "Грозовой перевал" любимой книгой главной героини. А одно издательство даже выпустило эту книгу с пометкой, что она является любимой у Беллы.
Также по опросу телезрителей одного британского канала, "Грозовой перевал" был назван самым главным романом всех времен. А в списке самых лучших книг он занимает 12-ю строчку. Нет ничего удивительного в том, что такой загадочный, пугающий и одновременно притягивающий роман вдохновляет не только людей искусства, но и заставляет сопереживать героям всех читателей. Краткое содержание "Грозового перевала" не может передать того накала страстей, который чувствуется на протяжении всего романа. Поэтому лучше всего найдите время для того, чтобы прочитать эту удивительную книгу.
Единственная книга Эмили Бронте стала настольной для нескольких поколений девушек и девочек, мечтавших о романтичной любви. И пускай финал этой красивой истории мрачен, главные герои имеют множество недостатков, а описываемые ландшафты грешат однообразием и скукой, но во время чтения сюжет не отпускает ни на минуту, а когда вы закрываете книгу, то всем сердцем желаете полюбить, чтобы испытать все те противоречивые эмоции, что и Хитклиф.
Об авторе
Эмили Бронте была средней из трех сестер. Она получила хорошее образование, но делала это с большими промежутками, так как материальное положение и здоровье не всегда позволяли ей посещать школу. Со своими сестрами Шарлоттой и Эмили писательница была достаточно близка, но семья отмечала, что ей были присущи такие черты, как замкнутость, прямолинейность и мистицизм. Других близких друзей у нее не было, но она и не стремилась их найти. Помимо работы по хозяйству, Эмили преподавала в школе, которая находилась рядом с ее домом.
Многие любят шедевр Бронте «Грозовой перевал». Но она писала еще и стихи, которые были оценены по достоинству в литературных кругах и ставились в один ряд с Байроном и Шелли. К сожалению, и без того тяжелая и мрачная жизнь девушки была недолгой. В 27 лет на похоронах своего брата она простудилась, развилась чахотка. Помочь ей не смогли. А ее творческое наследие получило признание только после смерти благодаря стараниям Шарлотты.
Итак, роман «Грозовой перевал». Краткое содержание, или, если угодно, вольный пересказ, не сможет передать объемной картины, но надеемся, заинтересует читателей.
Вступление, или фабула
«Грозой перевал» - роман о любви. Но не о тех прекрасных возвышенных чувствах, которые заставляют людей быть лучше, добрее, светлее к окружающим, а о страсти, поглощающей все вокруг и стирающей человеческий облик. В центре сюжета история семей Эрншо и Линтон, показанная через призму взаимоотношений между главными героями. Действие романа происходит в Англии в XVIII веке. Завязка истории начинается в тот момент, когда богатый землевладелец приводит домой мальчика-цыгана лет десяти и объявляет, что отныне он будет жить вместе с его семьей. Конечно, домочадцы были не в восторге от такой перспективы, но им пришлось смириться. У эсквайра уже было двое детей: Катерина и Хиндли. Мальчик был старшим в семье и должен был унаследовать поместье вместе со всем состоянием.
После того как их мирная жизнь была разрушена появлением Хитклифа, следует печальное событие: умирает мать семейства, миссис Эрншо, что сильно отражается на здоровье хозяина дома. Дружба между Кэти и найденышем быстро перерастает в любовь, пугающую их самих. Но знакомство с соседями из Мыса Скворца несколько разбавляет круг общения девушки, и она видит альтернативу в молодом, образованном и красивом Эдгаре Линтоне, также претендующем на ее внимание. Хиндли отправляется в колледж, а через небольшой промежуток времени от сердечного приступа умирает мистер Эрншо, а Хиндли возвращается с семьей домой. На будущем Хитклифа ставится крест, потому что мальчики невзлюбили друг друга еще с детства, а теперь, когда они превратились в хозяина и слугу, отношения стали более чем натянутые.
Трудный выбор
Кэтрин, видя унижение, которое приходится терпеть ее любимому, решает выйти замуж за Линтона, чтобы у Хитклифа была финансовая поддержка. Но ее план не удался, так как сразу после сватовства юноша бесследно пропал и появился только через три долгих года. Выглядел, разговаривал и вел себя он как джентльмен, а наличие денег делало его хорошей партией для любой девушки, но любовь не умирает только потому, что ею пренебрегли.
Спустя несколько месяцев Катерина, будучи беременной, начинает проявлять признаки психического расстройства: она говорит сама с собой, с ней случаются истерики, она все время хочет видеть Хитклифа, а муж пытается этого не допустить. В конечном итоге после длительного пребывания на холоде будущая мать слегла с лихорадкой и после преждевременных родов умерла, а оплакивали ее Эдгар и Хитлиф.
Семейная жизнь Хитклифа
Изабелла Линтон, сестра Эдгара, влюбляется в мрачного и нелюдимого Хитклифа и выходит за него замуж. Но не прожив с супругом и года, девушка убегает от него в соседнее графство, где узнает ужасную новость - она носит под сердцем ребенка. Мальчик родился слабым и болезненным, а после смерти матери отправился жить в «Грозовой перевал». Роман продолжает развиваться по некой абсурдной спирали: дочь Линтонов влюбляется в сына Хитклифа и выходит за него замуж. Это окончательно выбивает почву из-под ног ее отца, и Эдгар после непродолжительной болезни умирает.
Развязка и финал
В конце истории Хитклиф становится богачом, но сердце его остается черным. Он не простил никому те унижения, которым подвергся в детстве. Хиндли уже давно покоится на семейном погосте, а его сын выполняет грязную работу в "Грозовом перевале". Дочь Катерины теперь невестка Хитклифа, но счастья в браке она так и не узнала, потому что муж ее серьезно болен, капризен и имеет тот же несносный характер, что и отец. Однако была недолгой. Став вдовой, она погружается в себя и перестает реагировать на окружающий мир.
Знакомство с персонажами романа Бронте «Грозовой перевал» происходит как раз в этот период их жизни. А предшествующие события читатель узнает в пересказе экономки семейства Эрншо, Элен Дин. Она развлекает историями своего нового хозяина, арендатора Мыса Скворца. По сути, Элен сама сочиняет роман под названием «Грозовой перевал», краткое содержание которого и узнает мистер Локвуд, появившийся в тех краях незадолго до смерти Хитклифа.
Как бы там ни было, пройдя столько мучений на земле, желая смерти всем своим врагам и их детям, Хитклиф умирает и воссоединяется с Катериной, чтобы больше никогда не отпускать ее. Это событие позволяет юному Харитону Эрншо, сыну Хиндли, проявить свои чувства к Катерине Линтон и поставить точку в родовой вражде.
История любви
Читая «Грозовой перевал», краткое содержание которого дано выше, понимаешь, насколько многогранной и всепоглощающей бывает любовь. Она толкнула Кэти и Хитклифа на ужасные поступки ради того, чтобы другие могли ощутить боль и горечь так, как они. Желая помочь любимому, мисс Линтон выходит замуж за другого, надеясь на понимание со стороны Хитклифа. Он, пытаясь получить достойное положение в обществе, становится еще более жестоким и расчетливым. "Грозовой перевал", любовь, рождение и смерть в котором приходили незваными и уходили, когда им вздумается, стал местом трагедии. Месть должна быть холодной, но в данном случае любовь всегда подогревала ее до состояния кипения. Эти двое смогли показать, насколько может быть сильной страсть, которую не разрушить, даже если жить порознь, даже если доставлять друг другу страдания, даже после смерти.
Экранизации
Роман Эмили Бронте «Грозовой перевал» - книга, выдающаяся во многих отношениях, и снять фильм по ней оказалось непросто. Начиная с 1920 года выходили фильмы на английском, французском и испанском языках. Все они так или иначе запомнились зрителям. Основную проблему для актеров составляла эмоциональная часть, которой требовал «Грозовой перевал». Лучшая экранизация, по мнению зрителей, была снята в 2009 году. Не все с этим согласны, но каждый имеет право на свое мнение.
Критики
Они весьма подозрительно отнеслись к роману во время его первого издания. Критики посчитали его слишком мрачным, гротескным и мистическим, совсем не подходящим для чтения молодым девушкам. Но после смерти Эмили переиздала книгу и получила первые положительные отзывы. «Грозовой перевал» (анализ специалистов был скрупулезен) оказался достойным прочтения и был гораздо глубже, чем показалось на первый взгляд. Это отметила даже что на тот момент означало похвалу высшей пробы.
Общественное признание
Спустя всего полтора столетия «Грозовой перевал», цитаты из которого активно заимствует романтичная молодежь, стал Его изучают в школах и университетах, пытаются повторить некоторые сюжетные линии молодые талантливые писатели, а режиссеры не бросают попыток снять достойную экранизацию. Неизвестно, хотела ли этого Эмили Бронте, но для многих понятие сильной и всепоглощающей любви ассоциируется не с Ромео и Джульеттой, а с Хитклифом и Кэти. Особняк "Грозовой перевал", роман главных героев, английская природа - все придает особенное очарование этому произведению.
Послесловие
«Грозовой перевал» - книга, которая поглощает читателя, погружает его в водоворот событий на фоне красивой, но грубоватой природы. До конца не понятно, почему молодой девушке пришел на ум именно такой сюжет для романа. Что сподвигло ее написать столь мрачную вещь? Жизнь ее была безрадостна, а о романтических отношениях нигде не упоминается, но суть любви, ее жар, страсть и муки переданы очень натуралистично. Роман «Грозовой перевал», краткое содержание которого, мы надеемся, даст пищу для размышлений и, конечно, для знакомства с полным сюжетом, обязательно рекомендуется к прочтению. Благо сейчас можно встретить и аудиоспектакли, и электронные книги, и доступные бумажные копии.
