Домой Стафилококк Добролюбов. Добролюбов Н

Стафилококк

Добролюбов. Добролюбов Н

беседует очень, очень снисходительный начальник. Когда он хочет
похвалить кого, он говорит, что у такого-то есть правила - это его
любимое слово. Он должен быть самоуверен, трудолюбив, способен к
самопожертвованию (ты видишь, я беспристрастна), то есть к
пожертвованию своих выгод, но он большой деспот. Беда попасться
ему в руки? За столом заговорили о взятках...
______________
* Буквально: "как нужно", здесь в смысле высший свет (франц.).
- Я понимаю, - сказал он, - что во многих случаях берущий
взятку не виноват: он иначе поступить не мог. А все-таки, если он
попался, должно его раздавить.
Я вскрикнула:
- Раздавить невиноватого!
- Да, ради принципа.
- Какого? - спросил Шубин.
Курнатовский не то смешался, не то удивился и сказал: этого
нечего объяснять. Папаша, который, кажется, благоговеет перед ним,
подхватил, что, конечно, нечего, и, к досаде моей, разговор этот
прекратился. Вечером пришел Берсенев и вступил с ним в ужасный
спор. Никогда я еще не видела нашего доброго Андрея Петровича в
таком волнении. Господин Курнатовский вовсе не отрицал пользы
науки, университетов и т.д., а между тем я понимала негодование
Андрея Петровича. Тот смотрит на все это как на гимнастику
какую-то Шубин подошел ко мне после стола и сказал: вот этот и
некто другой (он твоего имени произнести не может) - оба
практические люди, а посмотрите, какая разница: там настоящий,
живой, жизнью данный идеал, а здесь даже не чувство долга, а
просто служебная честность и дельность без содержания. - Шубин
умен, и я для тебя запомнила его умные слова; а по-моему, что же
общего между вами? Ты веришь, а тот нет, потому что только в
самого себя верить нельзя.
Елена сразу поняла Курнатовского и отозвалась о нем не совсем благосклонно. А между тем вникните в этот характер и припомните своих знакомых деловых людей, с честью подвизающихся для пользы общей; наверно, многие из них окажутся хуже Курнатовского, а найдутся ли лучше - за это поручиться трудно. А все отчего? Именно оттого, что жизнь, среда не делает нас ни умными, ни честными, ни деятельными. И ум, и честность, и силы к деятельности мы должны приобретать из иностранных книжек, которые притом нужно еще согласить и соразмерить со Сводом законов. Не мудрено, что за этой трудной работой холодеет сердце, замирает все живое в человеке, и он превращается в автомата, мерно и неизменно совершающего то, что ему следует. И все-таки опять повторишь: это еще лучшие. Там, за ними, начинается другой слой: с одной стороны, совсем сонные Обломовы, уже окончательно потерявшие даже обаяние красноречия, которым пленяли барышень в былое время, с другой деятельные Чичиковы, неусыпные, неустанные, героические в достижении своих узеньких и гаденьких интересцев. А еще дальше возвышаются Брусковы, Большовы, Кабановы, Уланбековы[*], и все это злое племя предъявляет свои права на жизнь и волю русского люда... Откуда тут взяться героизму, а если и народится герой, так где набраться ему света и разума для того, чтобы не пропасть его силе даром, а послужить добру да правде? И если наберется наконец, то где уж геройствовать надломленному и надорванному, где уж грызть орехи беззубой белке? Лучше же и не обольщаться понапрасну, лучше выбрать себе какую-нибудь отвлеченную, далекую от жизни специальность, да и зарыться в ней, заглушая недостойное чувство невольной зависти к людям, живущим и знающим, зачем они живут.
Так и поступили в "Накануне" Шубин и Берсенев. Шубин расходился было, узнавши о свадьбе Елены с Инсаровым, и начал: "Инсаров... Инсаров... К чему ложное смирение? Ну, положим, он молодец, он постоит за себя; да будто уж мы такая совершенная дрянь? Ну, хоть я, разве дрянь? Разве бог меня все-таки всем и обидел?" и пр... И тотчас же свернул, бедняк, на художество: "может, говорит, и я со временем прославлюсь своими произведениями"... И точно - он стал работать над своим талантом, и из него замечательный ваятель выходит. И Берсенев, добрый, самоотверженный Берсенев, так искренно и радушно ходивший за больным Инсаровым, так великодушно служивший посредником между ним, своим соперником, и Еленой, - и Берсенев, это золотое сердце, как выразился Инсаров, не может удержаться от ядовитых размышлений, убедившись окончательно во взаимной любви Инсарова и Елены. "Пусть их! - говорит он. Недаром мне говаривал отец: мы с тобой, брат, не сибариты, не аристократы, не баловни судьбы и природы, мы даже не мученики, мы - труженики, труженики и труженики. Надевай же свой кожаный фартук, труженик, да становись за свой рабочий станок, в своей темной мастерской! А солнце пусть другим сияет. И в нашей глухой жизни есть своя гордость и свое счастье!" Каким адом зависти и отчаяния веют эти несправедливые попреки, - неизвестно кому и за что!.. Кто ж виноват во всем, что случилось? Не сам ли Берсенев? Нет, русская жизнь виновата: "кабы были у нас путные люди, по выражению Шубина, не ушла бы от нас эта девушка, эта чуткая душа, не ускользнула бы, как рыба в воду". А людей путных или непутных делает жизнь, общий строй ее в известное время и в известном месте. Строй нашей жизни оказался таков, что Берсеневу только и осталось одно средство спасения: "иссушать ум наукою бесплодной". Он так и сделал, и ученые очень хвалили, по словам автора, его сочинения: "О некоторых особенностях древнегерманского права в деле судебных наказаний" и "О значении городского начала в вопросе цивилизации". И еще благо, что хоть в этом мог найти спасение...
Вот Елене - так не оставалось никакого ресурса в России после того, как она встретилась с Инсаровым и поняла иную жизнь. Оттого-то она не могла ни остаться в России, ни возвратиться в нее одна, после смерти мужа. Автор очень хорошо умел понять это и предпочел лучше оставить ее судьбу в неизвестности, нежели возвратить ее под родительский кров и заставить доживать свои дни в родной Москве, в тоске одиночества и бездействия. Призыв родной матери, дошедший до нее почти в ту самую минуту, как она лишалась мужа, не смягчил ее отвращения от этой пошлой, бесцветной, бездейственной жизни. "Вернуться в Россию? Зачем? Что делать в России?" - написала она матери и отправилась в Зару, чтобы потеряться в волнах восстания.
И как хорошо, что она приняла эту решимость! Что, в самом деле, ожидало ее в России? Где для нее там цель жизни, где жизнь? Возвратиться опять к несчастным котятам и мухам, подавать нищим деньги, не ею выработанные и бог знает как и почему ей доставшиеся, радоваться успехам в художестве Шубина, трактовать о Шеллинге[*] с Берсеневым, читать матери "Московские ведомости" да видеть, как на общественной арене подвизаются правила в виде разных Курнатовских, - и нигде не видеть настоящего дела, даже не слышать веяния новой жизни... и понемногу, медленно и томительно вянуть, хиреть, замирать... Нет, уж если раз она попробовала другой жизни, дохнула другим воздухом, то легче ей броситься в какую угодно опасность, нежели осудить себя на эту тяжелую пытку, на эту медленную казнь... И мы рады, что она избегла нашей жизни и не оправдала на себе эти безнадежно-печальные, раздирающие душу предвещания поэта, так постоянно и беспощадно оправдывающиеся над самыми лучшими, избранными натурами в России:
Вдали от солнца и природы,
Вдали от света и искусства,
Вдали от жизни и любви
Мелькнут твои младые годы,
Живые помертвеют чувства,
Мечты развеются твои.
И жизнь твоя пройдет незрима
В краю безлюдном, безымянном,
На незамеченной земле,
Как исчезает облак дыма
На небе тусклом и туманном,
В осенней беспредельной мгле...[*]
Нам остается свести отдельные черты, разбросанные в этой статье (за неполноту и нескладность которой просим извинения у читателей), и сделать общее заключение.
Инсаров, как человек, сознательно и всецело проникнутый великой идеей освобождения родины и готовый принять в ней деятельную роль, не мог развиться и проявить себя в современном русском обществе. Даже Елена, так полно умевшая полюбить его и так слиться с его идеями, и она не может оставаться среди русского общества, хотя там - все её близкие и родные. Итак, великим идеям, великим сочувствиям нет еще места среди нас?.. Все героическое, деятельное должно бежать от нас, если не хочет умереть от бездействия или погибнуть напрасно? Не так ли? Не таков ли смысл повести, разобранной нами?
Мы думаем, что нет. Правда, для широкой деятельности нет у нас открытого поприща; правда, наша жизнь проходит в мелочах, в плутнях, интрижках, сплетнях и подличанье; правда, наши гражданские деятели лишены сердца и часто крепколобы; наши умники палец о палец не ударят, чтобы доставить торжество своим убеждениям, наши либералы и реформаторы отправляются в своих проектах от юридических тонкостей, а не от стона и вопля несчастных братьев. Все это так, и все это видно отчасти и в "Накануне", как в десятках других повестей последнего времени. Но мы все-таки думаем, что теперь в нашем обществе есть уже место великим идеям и сочувствиям и что недалеко время, когда этим идеям можно будет проявиться на деле.
Дело в том, что как бы ни была плоха наша жизнь, но в ней уже оказалась возможность таких явлений, как Елена. И мало того, что такие характеры стали возможны в жизни, они уже охвачены художническим сознанием, внесены в литературу, возведены в тип. Елена - лицо идеальное, но черты ее нам знакомы, мы ее понимаем, сочувствуем ей. Что это значит? То, что основа ее характера - любовь к страждущим и притесненным, желание деятельного добра, томительное искание того, кто бы показал, как делать добро, - все это, наконец, чувствуется в лучшей части нашего общества. И чувство это так сильно и так близко к осуществлению, что оно уже не обольщается, как прежде, ни блестящим, но бесплодным умом и талантом, ни добросовестной, но отвлеченной ученостью, ни служебными добродетелями, ни даже добрым, великодушным, но пассивно развитым сердцем. Для удовлетворения нашего чувства, нашей жажды нужно более: нужен человек, как Инсаров, - но русский Инсаров.
На что ж он нам? Мы сами говорили выше, что нам не нужно героев-освободителей, что мы народ владетельный, а не порабощенный...
Да, извне мы ограждены, да если б и случилась внешняя борьба, то мы можем быть спокойны. У нас для военных подвигов всегда было довольно героев, и в восторгах, какие доныне испытывают барышни от офицерской формы и усиков, можно видеть неоспоримое доказательство того, что общество наше умеет ценить этих героев. Но разве мало у нас врагов внутренних? Разве не нужна борьба с ними и разве не требуется геройства для этой борьбы? А где у нас люди, способные к делу? Где люди цельные, с детства охваченные одной идеей, сжившиеся с ней так, что им нужно - или доставить торжество этой идее, или умереть? Нет таких людей, потому что наша общественная среда до сих пор не благоприятствовала их развитию. И вот от нее-то, от этой среды, от ее пошлости и мелочности и должны освободить нас новые люди, которых появления так нетерпеливо и страстно ждет все лучшее, все свежее в нашем обществе.
Трудно еще явиться такому герою: условия для его развития и особенно для первого проявления его деятельности - крайне неблагоприятны, а задача гораздо сложнее и труднее, чем у Инсарова. Враг внешний, притеснитель привилегированный гораздо легче может быть застигнут и побежден, нежели враг внутренний, рассеянный повсюду в тысяче разных видов, неуловимый, неуязвимый, а между тем тревожащий нас всюду, отравляющий всю жизнь нашу и не дающий нам ни отдохнуть, ни осмотреться в борьбе. С этим внутренним врагом ничего не сделаешь обыкновенным оружием; от него можно избавиться, только переменивши сырую и туманную атмосферу нашей жизни, в которой он зародился, и вырос, и усилился, и обвеявши себя таким воздухом, которым он дышать не может.
Возможно ли это? Когда это возможно? Из этих вопросов можно отвечать категорически только на первый. Да, это возможно, и вот почему. Мы говорили выше о том, как наша общественная среда подавляет развитие личностей, подобных Инсарову. Но теперь мы можем сделать дополнение к своим словам: среда эта дошла теперь до того, что сама же и поможет явлению такого человека. Вечная пошлость, мелочность и апатия не могут же быть законным уделом человека, и люди, составляющие общественную среду нашу и закованные в ее условия, давно уже поняли всю тяжесть и нелепость этих условий. Одни скучают, другие рвутся всеми силами куда-нибудь, только бы избавиться от этого гнета. Разные исходы придумывались, разные средства употреблялись, чтобы чем-нибудь оживить мертвость и гнилость нашей жизни; но все это было слабо и недействительно. Наконец, теперь появляются уже такие понятия и требования, какие мы видим в Елене; требования эти принимаются обществом с сочувствием; мало того - они стремятся к деятельному осуществлению. Это значит, что уж старая общественная рутина отживает свой век; еще несколько колебаний, еще несколько сильных слов и благоприятных фактов - и явятся деятели!
Выше мы намекнули, что решимость и энергию сильной натуры убивает у нас еще в самом начале то идиллическое восхищение всем на свете, то расположение к ленивому самодовольству и сонному покою, которое встречает каждый из нас, еще ребенком, во всем окружающем и к которому его тоже стараются приучить всевозможными советами и наставлениями. Но в последнее время и это условие сильно изменилось. Везде и во всем заметно самосознание, везде понята несостоятельность старого порядка вещей, везде ждут реформ и исправлений, и никто уже не убаюкивает своих детей песнью о том, какое непостижимое совершенство представляет современный порядок дел в каждом уголке России. Напротив, теперь каждый ждет, каждый надеется, и дети теперь подрастают, напитываясь надеждами и мечтами лучшего будущего, а не привязываясь насильно к трупу отжившего прошедшего. Когда придет их черед приняться за дело, они уже внесут в него ту энергию, последовательность и гармонию сердца и мысли, о которых мы едва могли приобрести теоретическое понятие.
Тогда и в литературе явится полный, резко и живо очерченный, образ русского Инсарова. И не долго нам ждать его: за это ручается то лихорадочное, мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идет как-то не в зачет, и каждый день ничего не значит сам по себе, а служит только кануном другого дня. Придет же он наконец, этот день! И, во всяком случае, канун недалек от следующего за ним дня: всего-то какая-нибудь ночь разделяет их!..
ПРИМЕЧАНИЯ
КОГДА ЖЕ ПРИДЕТ НАСТОЯЩИЙ ДЕНЬ?
Впервые напечатано в "Современнике", кн. III за 1860 год, со значительными цензурными пропусками, восстановленными Н.Г.Чернышевским в первом издании "Сочинений Н.А.Добролюбова", т. III, СПБ., 1862.
К стр. 120
Эпиграфом к статье Добролюбов взял первую строку популярного в демократических кругах 60-х годов стихотворения "Доктрина" выдающегося немецкого революционного поэта и публициста Генриха Гейне (1797-1856).
К стр. 121
"...чистые эстетики..." - Добролюбов имеет в виду сторонников реакционной теории "чистого искусства" или "искусства для искусства", отрицавших общественное значение литературы.
К стр. 122
"Тысяча душ" - роман известного русского писателя А.Ф.Писемского (1821-1881), был напечатан в журнале "Отечественные записки" в 1858 году.
К стр. 123
"Некоторый глубокомысленный критик..." - Добролюбов подразумевает сотрудника "Отечественных записок" С.С.Дудышкина.
К стр. 124
Лишний человек, Пасынков, Рудин, Лаврецкий - герои произведений И.С.Тургенева "Дневник лишнего человека" (1850), "Яков Пасынков" (1855), "Рудин" (1856) и "Дворянское гнездо" (1859).
К стр. 125
"...примером может служить Белинский..." - сочинения В.Г.Белинского (в 12 частях) начали издаваться в 1859 году, закончено издание было в 1862 году, уже после смерти Добролюбова.
К стр. 137
"...читает историю Гогенштауфенов..." - имеется в виду исследование немецкого либерального историка Ф.Раумера (1781-1873).
К стр. 138
"Два приятеля" - повесть И.С.Тургенева (1854).
К стр. 139
Тимофей Николаевич - Грановский (1813-1855), выдающийся русский ученый и общественный деятель, профессор Московского университета по кафедре всеобщей истории.
Фейербах Людвиг (1804-1872) - немецкий философ-материалист.
К стр. 143
Венера Милосская - памятник античного искусства, скульптурное изображение Венеры (Афродиты), богини любви и красоты у древних греков и римлян; называется по имени острова Милоса, на котором статуя в 1820 году была найдена.
"Травиата" (1853) - опера итальянского композитора Джузеппе Верди (1813-1901).
К стр. 144
"Илиада" и "Одиссея" - эпические поэмы древнегреческой литературы, приписываемые Гомеру (VIII-VII века до н.э.).
"...волнует только известие о контробомбардоне..." - Увар Иванович, рассказывает Тургенев, "прочел в газетах о новом инструменте на всемирной лондонской выставке: "контробомбардоне", и пожелал выписать себе этот инструмент, даже спрашивал, куда послать деньги и через какую контору" ("Накануне", глава VIII).
К стр. 147
Карл Моор - действующее лицо драмы Шиллера (1759-1805) "Разбойники" (1781). Вертер - герой романа Гёте (1749-1832) "Страдания молодого Вертера" (1774).
К стр. 149
"...обстоятельствами, встречающими жизнь каждого русского человека". Сравнение Добролюбовым условий жизни Инсарова и русских людей того времени проникнуто настолько очевидной иронией, что в "Современнике" эти страницы статьи были подвергнуты особенно серьезной цензорской правке.
К стр. 150
С.М.Соловьев (1820-1879) - историк, профессор Московского университета. Добролюбов имеет в виду ярко выраженную верноподданническую тенденциозность в освещении Соловьевым народных движений.
"Русский вестник" - журнал, издававшийся в Москве, с 1856 года; вначале придерживался умеренно-либерального направления, в 60-х годах - крайне реакционный орган, резко выступавший против революционного движения и передовой литературы.
Дон-Кихот - герой знаменитого романа испанского писателя Мигеля де Сервантеса Сааведры (1547-1616), воплощение мечтателя-идеалиста, оторванного от живой, реальной действительности.
К стр. 157
Джон Браун (1800-1859) - борец за освобождение американских негров от рабства; был казнен после неудачной попытки поднять восстание негров против рабовладельцев. Под "неким московским публицистом" Добролюбов, вероятно, имеет в виду реакционного журналиста, издателя "Русского вестника" М.Н.Каткова, выступавшего с обвинениями Брауна в "противозаконных" действиях.
К стр. 159
Паншин - действующее лицо романа И.С.Тургенева "Дворянское гнездо".
К стр. 161
Брусковы, Большовы, Кабановы, Уланбековы - действующие лица пьес А.Н.Островского.
К стр. 163
Шеллинг (1775-1854) - немецкий философ-идеалист.
"Вдали от солнца и природы..." - цитата из стихотворения Ф.И.Тютчева "Русской женщине" (1850).

Ч. 1

вариант

1.Какое литературное направление господствовало в литературе второй половины XIX в.

А) романтизм

Б) классицизм

В) сентиментализм

Г) реализм

2. Укажите основоположников « натуральной школы».

А) В. Г. Белинский и И.С. Тургенев

Б) А. С. Пушкин и Н. В. Гоголь

В) М. Ю. Лермонтов и Ф. И. Тютчев

Г) В. Г. Белинский и Н. В. Гоголь

3. Кого из русских писателей называли « Колумбом Замоскворечья».

А) И. С. Тургенева

Б) А. Н. Островского

В) Л. Н. Толстого

Г) Ф. М. Достоевского

4. Статья Н.А. Добролюбова «Когда же придёт настоящий день»? посвящена роману И.С. Тур-

А) «Отцы и дети»

Б) «Накануне»

В) «Дворянское гнездо»

Г) «Рудин»

5. Героиню пьесы Островского «Гроза», Кабаниху, звали:

А) Анна Петровна

Б) Марфа Игнатьевна

В) Катерина Львовна

Г) Анастасия Семёновна

6. Укажите, какой художественный приём использует А.А. Фет в выделенных словосочетаниях.

Снова птицы летят издалёка

К берегам, расторгающим лёд,

Солнце тёплое ходит высоко

И душистого ландыша ждёт

А) олицетворение

Б) инверсия

В) эпитет

Г) аллегория

7. Герой какого произведения при рождении был обещан Богу, «много раз погибал и не погиб»?

А) Л.Н. Толстой «Война и мир» князь Андрей

Б) А.Н. Островский «Гроза» Катерина Кабанова

В) И.С. Тургенев «Отцы и дети» Базаров

Г) Н. С. Лесков «Очарованный странник» Иван Северьянович Флягин

8. В каком произведении русской литературы второй половины XIX в. появляется герой-нигилист?

А) А. Н. Островский «Лес»

Б) И. С. Тургенев «Отцы и дети»

В) Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание»

Г) И.А. Гончаров «Обломов»

9. Назовите основной конфликт в романе И.С.Тургенева «Отцы и дети»:

А) столкновение либерально-консервативных и демократических идей (Павел Петрович – Базаров)

Б) конфликт между аристократкой Одинцовой и плебеем Базаровым (любовный конфликт)

В) конфликт между старшим и младшим поколениями (родители Базарова – Базаров)

Г) внутренний конфликт в душе главного героя Базарова (несоответствие целей и возможностей)

10. Катерина Измайлова – это героиня:

А) очерка Н.С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда»

Б) пьесы А.Н. Островского «Бесприданница»

В) романа Ф. М. Достоевского «Идиот»

Г) романа И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

А) А.Н. Островский

Б) Ф.М. Достоевский

В) М.Е. Салтыков-Щедрин

Г) Л.Н. Толстой

12. Кто из героев романа «Война и мир» предложил М. Кутузову план партизанской войны?

А) Ф. Долохов

Б) В. Денисов

В) А. Болконский

Г) Б. Друбецкой

13. Какому герою «Войны и мира» принадлежит высказывание «Шахматы расставлены. Игра начнётся завтра»?

А) князю Андрею

Б) императору Александру I

В) Наполеону

Г) М. И. Кутузову

14. Какого героя романа «Преступление и наказание» Д. Разумихин характеризует следующими словами: «Угрюм, мрачен, надменен и горд…»?

А) Порфирия Петровича

Б) Зосимова

В) Раскольникова

И, как предчувствие сходящих бурь,

Порывистый и ясный ветр порою,

Ущерб, изнеможенье,- и на всем

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном, мы зовём

Божественной стыдливостью страданья.

А) А.К. Толстой

Б) А.А. Фет

В) Н. А. Некрасов

Г) Ф.И. Тютчев

вариант

1. Укажите писателей второй половины XIX в. в названии произведении которых есть противо-поставление (имеются в виду произведения, изученные в школьном курсе).

А) А.Н. Островский, И.С. Тургенев, М.Е. Салтыков-Щедрин

Б) И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой

В) И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов

Г) Л.Н. Толстой, Н.С. Лесков, И.С. Тургенев

2. В творчестве какого поэта впервые была применена импрессионистическая манера изображения?

А) Н.А. Некрасов

Б) Ф. И. Тютчев

В) А.А. Фет

А) А.Н. Островский «Бешеные деньги»

Б) Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание»

В) Л.Н. Толстой «Живой труп»

Г) Н.С. Лесков «Леди Макбет Мценского уезда»

4. Определите, из какого произведения взят следующий отрывок:

Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…

А) Л.Н. Толстой «Севастопольские рассказы»

Б) Ф.М. Достоевский

В) И.А. Гончаров «Обломов»

Г) И.С. Тургенев «Отцы и дети»

5. Укажите имя критика, который определил особенности психологизма Л.Н. Толстого как «диалектику души»

А) Н.Г. Чернышевский

Б) Н.А. Добролюбов

В) А.И. Герцен

Г) Н.Н. Страхов

6. Какой художественный приём использовал автор в данном произведении?

Блажен незлобивый поэт,

В ком мало желчи, много чувства:

Ему так искренен привет

Друзей спокойного искусства…

Но нет пощады у судьбы.

Тому, чей благородный гений

Стал обличителем толпы,

Её страстей и заблуждений.

А) аллегория

Б) антитеза

В) метафора

Г) гипербола

7. Назовите основные критерии оценки личности в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»

А) гордость и самолюбие

Б) благородство и доброта

В) естественность и нравственность

Г) щедрость и мужество

8. Кто из русских писателей был осуждён на каторжные работы?

А) М.Е. Салтыков-Щедрин

Б) Ф.М. Достоевский

В) А.И. Герцен

Г) Н.А. Некрасов

9. Какой литературный тип изображён в образе Дикого (А.Н. Островский, «Гроза»)?

А) тип «маленького человека»

Б) тип «лишнего человека»

В) самодур

Г) романтический герой

фантастика, гротеск?

А) И.А. Гончаров

Б) Н.А. Некрасов

В) М.Е. Салтыков-Щедрин

Г) А.П. Чехов

11. Какая пьеса не принадлежит перу А.Н. Островского?

Б) «Волки и овцы»

В) «Не в свои сани не садись»

Г) «Месяц в деревне»

Еду ли ночью по улице тёмной,

Бури заслушаюсь в пасмурный день,-

Друг беззащитный, больной и бездомный,

Вдруг предо мной промелькнёт твоя тень!

А) Ф.И. Тютчев

Б) А.А. Фет

В) Н.А. Некрасов

Г) И.С. Тургенев

13. Укажите, какую позицию занимает в романе-эпопее «Война и мир» автор.

А) участник происходящих событий

Б) человек, глубоко переживающий и комментирующий описываемые события

В) бесстрастный наблюдатель

Г) повествователь, прерывающий рассказ, чтобы поведать читателю о себе

14. Укажите название полка, в котором служил Николай Ростов (Л.Н.Толстой «Война и мир»)

А) Преображенский

Б) Павловский

В) Измайловский

Г) Семёновский

15. Какой род литературы стал господствующим во второй половине XIX в.?

А) лирика

Г) лиро-эпика

вариант

1. Укажите, с чем связаны изменения в характере Д.И. Старцева (А.П. Чехов «Ионыч»)

А) влияние его невесты

Б) воздействие родителей Старцева

В) влияние среды

Г) профессия врача

2. Укажите, к какому литературному направлению следует отнести роман-эпопею Л.Н. Толстого

«Война и мир»?

А) романтизм

Б) сентиментализм

В) классицизм

Г) реализм

3. Укажите произведение А.П. Чехова, которое является лирической комедией.

А) «Человек в футляре»

Б) «Чайка»

В) «Медведь»

Г) «Дама с собачкой»

4. Укажите, кому из русских писателей принадлежит высказывание «Нет величия там, где нет простоты, добра и правды».

А) М.Е. Салтыков-Щедрин

Б) Л.Н. Толстой

В) Ф.М. Достоевский

Г) А.П. Чехов

5. Какая мелодия (из какого музыкального произведения) сопровождает зарождение любовного чувства в романе И.А. Гончарова «Обломов»?

А) «Casta Diva», Опера В. Беллини «Норма»

Б) «Размышления» , опера Ж. Массне «Таис»

В) «Утро», из музыки Э. Грига к драме Г. Ибсена «Пер Гюнт»

Г) «Монтекки и Капулетти», балет С.С. Прокофьева «Ромео и Джульетта»

6. Укажите, где происходит основное действие романа И.А. Гончарова «Обломов».

А) Петербург

Б) Москва

В) город NN

Г) тульское имение И.И. Обломова

7. Героем какого произведения А.Н. Островского является Несчастливцев?

А) «Волки и овцы»

Б) «Не в свои сани не садись»

В) «Гроза»

8. Кому посвящены следующие строки?

Его преследуют хулы:

Он ловит звуки одобренья

Не в сладком ропоте хвалы,

А в диких криках озлобленья…

А) Н.Г. Чернышевский

Б) В.Г. Белинский

В) Н.В. Гоголь

Г) А.С. Пушкин

9. Кого из героев романа «Преступление и наказание» тревожат сновидения?

А) Лебезятников

Г) Свидригайлов

10. Какому персонажу чеховского рассказа принадлежит следующая реплика?

Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий.

А) Беликов «Человек в футляре»

Б) Иван Петрович Туркин «Ионыч»

В) надзиратель Очумелов «Хамелион»

Г) Ипполит Ипполитыч «Учитель словесности»

4 вариант

1. Почему А.П.Чехов назвал свою пьесу «Вишнёвый сад» комедией?

А) забавный сюжет

Б) комичный финал

В) фарсовые ситуации

Г) претензии персонажей противоречат их возможностям

2. Укажите, кому из русских писателей принадлежат слова: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…»

А) А.К. Толстой

Б) А.С. Пушкин

В) А.А. Фет

Г) Ф.И. Тютчев

3. Укажите, кто из русских писателей является автором романа «Накануне»

А) И.С. Тургенев

Б) Л.Н. Толстой

В) Ф.М. Достоевский

Г) А.К. Толстой

4. Укажите, кто из русских писателей принимал участие в обороне Севастополя:

А) Ф.М. Достоевский

Б) Ф. И. Тютчев

В) Л.Н. Толстой

Г) И.А. Гончаров

5. Укажите, кому из русских поэтов принадлежат слова: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан…»

А) А.А. Фет

Б) Н.А. Некрасов

В) Ф.И. Тютчев

Г) А.К. Толстой

6. Укажите, какое из названных произведений не входит в цикл «Записки охотника» (И.С. Тургенев)

А) «Малиновая вода»

Б) «Муму»

В) «Певцы»

Г) «Бирюк»

7. Укажите, кому был посвящён роман И.С. Тургенева «Отцы и дети».

А) Н.Г. Чернышевский

Б) Н.А. Некрасов

В) В.Г. Белинский

Г) А.А. Григорьев

8. Укажите, из какой пьесы А.Н. Островского взят следующий монолог:

Молодость-то что значит! Смешно смотреть-то даже на них! Кабы не свои, насмеялась бы

досыта: ничего-то не знают, никакого порядка. Проститься-то путём не умеют. Хорошо ещё, у кого в доме старшие есть, ими дом-то и держится, пока живы… Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю.

Б) «Гроза»

В) «Снегурочка»

Г) «Волки и овцы»
9. Прочитав одно из стихотворений Н.А. Некрасова, В.Г. Белинский, не сдержав эмоций, обнял поэта и сказал: «Да знаете ли вы, что вы поэт – и поэт истинный?» Какое стихотворение поэта так потрясло критика?

А) «Тройка»

Б) «Поэт и гражданин»

В) «В дороге»

Г) «Железная дорога»

10. Посылая роман «Преступление и наказание» издателю М.Н. Каткову, Ф.М. Достоевский писал:

«Действие современное, в нынешнем году». В каком году происходит действие этого романа?

Б) 1870
Г) 1865

ИТОГОВЫЕ ТЕСТЫ ЗА 10 КЛАСС

вариант

1. г 2. г 3. б 4. б 5. б

6. в 7. г 8. б 9. а 10. а

11. в 12. б 13. в 14. в 15. г

вариант

1. б 2. в 3. б 4. г 5. а

6. б 7. в 8. б 9. в 10. в

11. г 12. в 13. б 14. б 15. в

вариант

1. в 2. г 3. б 4. б 5. а

6. а 7. г 8. в 9. г 10. а

вариант

1. г 2. г 3. а 4. в 5. б

6. б 7. в 8. б 9. в 10. г
ч. 1

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Так и поступили в «Накануне» Шубин и Берсенев. Шубин расходился былоо, узнавши о свадьбе Елены с Инсаровым, и начал: «Инсаров… Инсаров… К чему ложное смирение? Ну, положим, он молодец, он постоит за себя; да будто уж мы такая совершенная дрянь? Ну хоть я, разве дрянь? Разве бог меня так-таки всем и обидел?» и пр…. И тотчас же свернул бедняк на художество: «Может, – говорит, – и я со временем прославлюсь своими произведениями»… И точно – он стал работать над своим талантом, и из него замечательный ваятель выходит… И Берсенев, добрый, самоотверженный Берсенев, так искренно и радушно ходивший за больным Инсаровым, так великодушно служивший посредником между ним, своим соперником, и Еленой, – и Берсенев, это золотое сердце, как выразился Инсаров, – не может удержаться от ядовитых размышлений, убедившись окончательно во взаимной любви Инсарова и Елены. «Пусть их! – говорит он. – Недаром мне говаривал отец: мы о тобой, брат, не сибариты, не аристократы; не баловни судьбы и природы, мы даже не мученики, мы – труженики, труженики и труженики. Надевай же свой кожаный фартук, труженик, да становись за свой рабочий станок, в своей темной мастерской! А солнце пусть другим сияет. И в нашей глухой жизни есть своя гордость и свое счастье!» Каким адом зависти и отчаяния веют эти несправедливые попреки, – неизвестно кому и за что!.. Кто ж виноват во всем, что случилось? Не сам ли Берсенев? Нет, русская жизнь виновата: «Кабы были у нас путные люди, по выражению Шубина, не ушла бы от нас эта девушка, эта чуткая душа, не ускользнула бы, как рыба в воду». А людей путных или непутных делает жизнь, общий строй ее в известное время и в известном месте. Строй нашей жизни оказался таков, что Берсеневу только и осталось одно средство спасения: «Иссушать ум наукою бесплодной». Он так и сделал, и ученые очень хвалили, по словам автора, его сочинения: «О некоторых особенностях древнегерманского права в деле судебных наказаний» и «О значении городского начала в вопросе цивилизации». И еще благо, что хоть в этом мог найти спасение…

Вот Елене – так не оставалось никакого ресурса в России после того, как она встретилась с Инсаровым и поняла иную жизнь. Оттого-то она не могла ни остаться в России, ни возвратиться в нее одна, после смерти мужа. Автор очень хорошо умел понять это и предпочел лучше оставить ее судьбу в неизвестности, нежели возвратить ее под родительский кров и заставить доживать свои дни в родной Москве, в тоске одиночества и бездействия. Призыв родной матери, дошедший до нее почти в ту самую минуту, как она лишалась мужа, не смягчил ее отвращения от этой пошлой, бесцветной бездейственной жизни. «Вернуться в Россию! Зачем? Что делать в России?» – написала она матери и отправилась в Зару, чтобы потеряться в волнах восстания. И как хорошо, что она приняла эту решимость! Что в самом деле ожидало ее и России? Где для нее там цель жизни, где жизнь? Возвратиться опять к несчастным котятам и мухам, подавать нищим деньги, не ею выработанные и бог знает как и почему ей доставшиеся, радоваться успехам в художестве Шубина, трактовать о Шеллинге с Берсеневым, читать матери «Московские ведомости» да видеть, как на общественной арене подвизаются правила в виде разных Курнатовских, – и нигде не видеть настоящего дела, даже не слышать веяния новой жизни… и понемногу, медленно и томительно вянуть, хиреть, замирать… Нет, уж если раз она попробовала другой жизни, дохнула другим воздухом, то легче ей броситься в какую угодно опасность, нежели осудить себя ца эту тяжелую пытку, на эту медленную казнь… И мы рады, что она избегла нашей жизни и не оправдала на себе эти безнадежно-печальные, раздирающие душу предвещания поэта, так постоянно и беспощадно оправдывающиеся над самыми лучшими, избранными натурами в России:

Вдали от солнца и природы,
Вдали от света и искусства,
Вдали от жизни и любви
Мелькнут твои младые годы,
Живые помертвеют чувства,
Мечты развеются твои…
И жизнь твоя пройдет незрима
В краю безлюдном, безымянном,
На незамеченной земле, -
Как исчезает облак дыма
На небе тусклом и туманном,
В осенней беспредельной мгле…9
Добролюбов приводит стихотворение Ф. И. Тютчева «Русской женщине» (первоначальное заглавие – «Моей землячке»). В издании «Стихотворений Ф. Тютчева» (1854), которым пользовался Добролюбов, текст этот не имел названия.

Нам остается свести отдельные черты, разбросанные в этой статье (за неполноту которой просим извинения у читателей), и сделать общее заключение.

Инсаров, как человек сознательно и всецело проникнутый великой идеей освобождения родины и готовый принять в ней деятельную роль, не мог развиться и проявить себя в современном русском обществе. Даже Елена, так полно умевшая полюбить его и так слиться с его идеями, и она не может оставаться среди русского общества, хотя там – все ее близкие и родные. Итак, великим идеям, великим сочувствиям нет еще места среди нас?.. Все героическое, деятельное должно бежать от нас, если не хочет умереть от бездействия или погибнуть напрасно? Не так ли? Не таков ли смысл повести, разобранной нами?

Мы думаем, что нет. Правда, для широкой деятельности нет у нас открытого поприща; правда, наша жизнь проходит в мелочах, в плутнях, интрижках, сплетнях и подличанье; правда, наши гражданские деятели лишены сердца и часто крепколобы; наши умники палец об палец не ударят, чтобы доставить торжество своим убеждениям, наши либералы и реформаторы отправляются в своих проектах от юридических тонкостей, а не от стона и вопля несчастных братьев. Все это так. Но мы все-таки думаем, что теперь в нашем обществе есть уже место великим идеям и сочувствиям и что недалеко время, когда этим идеям можно будет проявиться на деле.

Дело в том, что как бы ни была плоха наша жизнь, но в ней уже оказалась возможность таких явлений, как Елена. И мало того что такие характеры стали возможны в жизни, они уже охвачены художническим сознанием, внесены в литературу, возведены в тип. Елена – лицо идеальное, но черты ее нам знакомы, мы ее понимаем, сочувствуем ей. Что это значит? То, что основа ее характера – любовь к страждущим и притесненным, желание деятельного добра, томительное искание того, кто бы показал, как делать добро – все это, наконец, чувствуется в лучшей части нашего общества. И чувство это так сильно и так близко к осуществлению, что оно уже не обольщается, как прежде, ни блестящим, но бесплодным умом и талантом, ни добросовестной, но отвлеченной ученостью, ни служебными добродетелями, ни даже добрым, великодушным, но пассивно-развитым сердцем. Для удовлетворения нашего чувства, нашей жажды, нужно более: нужен человек, как Инсаров, – но русский Инсаров.

На что ж он нам? Мы сами говорили выше, что нам не нужно героев-освободителей, что мы народ владетельный, а не порабощенный…

Да, извне мы ограждены, да если б и случилась внешняя борьба, то мы можем быть спокойны. У нас для военных подвигов всегда было довольно героев, и, в восторгах, какие доныне испытывают барышни от офицерской формы и усиков, можно видеть неоспоримое доказательство того, что общество наше умеет ценить этих героев. Но разве мало у нас врагов внутренних? Разве не нужна борьба с ними и разве не требуется геройство для этой борьбы? А где у нас люди, способные к делу? Где люди цельные, с детства охваченные одной идеей, сжившиеся с ней так, что им нужно – или доставить торжество этой идее, или умереть? Нет таких людей, потому что наша общественная среда до сих пор не благоприятствовала их развитию. И вот от нее-то, от этой среды, от ее пошлости и мелочности и должны освободить нас новые люди, которых появления так нетерпеливо и страстно ждет все лучшее, все свежее в нашем обществе.

Трудно еще явиться такому герою: условия для его развития и особенно для первого проявления его деятельности – крайне неблагоприятны, а задача гораздо сложнее и труднее, чем у Инсарова. Враг внешний, притеснитель привилегированный гораздо легче может быть застигнут и побежден, нежели враг внутренний, рассеянный повсюду в тысяче разных видов, неуловимый, неуязвимый, а между тем тревожащий вас всюду, отравляющий всю жизнь вашу и не дающий вам ни отдохнуть, ни осмотреться в борьбе. С этим внутренним врагом ничего не сделаешь обыкновенным оружием; от него можно избавиться только переменивши сырую и туманную атмосферу нашей жизни, в которой он зародился, вырос и усилился, и обвеявши себя таким воздухом, которым он дышать не может.

Возможно ли это? Когда это возможно? Из этих вопросов можно отвечать категорически только на первый. Да, это возможно, и вот почему. Мы говорили выше о том, как наша общественная среда подавляет развитие личностей, подобных Инсарову. Но теперь мы можем сделать дополнение к своим словам: среда эта дошла теперь до того, что сама же и поможет явлению такого человека. Вечная пошлость, мелочность и апатия не могут же быть законным уделом человека, и люди, составляющие общественную среду нашу и закованные в ее условия, давно уже поняли всю тяжесть и нелепость этих условий. Одни скучают, другие рвутся всеми силами куда-нибудь, только бы избавиться от этого гнета. Разные исходы придумывались, разные средства употреблялись, чтобы чем-нибудь оживить мертвость и гнилость нашей жизни; но все это было слабо и недействительно. Наконец теперь появляются уже такие понятия и требования, какие мы видим в Елене; требования эти принимаются обществом с сочувствием; мало того – они стремятся к деятельному осуществлению. Это значит, что уж старая общественная рутина отживает свой век; еще несколько колебаний, еще несколько сильных слоев и благоприятных фактов, и явятся деятели!

Выше мы заметили, что решимость и энергию сильной натуры убивает у нас еще в самом начале то идиллическое восхищение всем на свете, то расположение к ленивому самодовольству и сонному покою, которое встречает каждый из нас, еще ребенком, во всем окружающем и к которому его тоже стараются приучить всевозможными советами и наставлениями. Но в последнее время и это условие сильно изменилось. Везде и во всем заметно самосознание, везде понята несостоятельность старого порядка вещей, везде ждут реформ и исправлений, и никто уже не убаюкивает своих детей песнею о том, какое непостижимое совершенство представляет современный порядок дел в России. Напротив, теперь каждый ждет, каждый надеется, и дети теперь подрастают, напитываясь надеждами и мечтами лучшего будущего, а не привязываясь насильно к трупу отжившего прошедшего. Когда придет их черед приняться за дело, они уже внесут в него ту энергию, последовательность и гармонию сердца и мысли, о которых мы едва могли приобрести теоретическое понятие.

Тогда и в литературе явится полный, резко и живо очерченный, образ русского Инсарова. И не долго нам ждать его: за это ручается то лихорадочное мучительное нетерпение, с которым мы ожидаем его появления в жизни. Он необходим для нас, без него вся наша жизнь идет как-то не в зачет, и каждый день ничего не значит сам по себе, а служит только кануном другого дня. Придет же он, наконец, этот день! И, во всяком случае, канун недалек от следующего за ним дня: всего-то какая-нибудь ночь разделяет их!..

Примечания

Впервые опубликовано в «Современнике», 1860, № III, отд. III, стр. 31–72, без подписи, под названием «Новая повесть г. Тургенева» («Накануне», повесть И. С. Тургенева, «Русский вестник», 1860, № 1–2). Перепечатано под названием «Когда же придет настоящий день?», с существеннейшими дополнениями и изменениями основного текста, особенно во второй части статьи, в Сочинениях Н. А. Добролюбова, т. III. СПб., 1862, стр. 275–331. Автограф неизвестен.

Печатается в настоящем издании по тексту 1862 г., установленному Н. Г. Чернышевским на основании не дошедшей до нас рукописи и доцензурных типографских гранок. В текст этот внесены некоторые уточнения стилистического порядка, сделанные Добролюбовым в процессе правки корректур журнальной редакции статьи.

Первоначальная редакция статьи была запрещена цензором В. Бекетовым около 19 февраля 1860 г. в корректуре8
См. письмо В. Н. Бекетова к Добролюбову от 19 февраля 1860 г. с отказом «пропустить ее в том виде, как она составлена». – «Заветы», 1913, № 2, стр. 96.

Добролюбов вынужден был сильно переработать статью, но и в смягченном виде она не удовлетворила нового цензора Ф. Рахманинова, просматривавшего ее с 8 по 10 марта 1860 г. в гранках9
Гранки эти сохранились в бумагах А. Н. Пыпина (Институт русской литературы АН СССР). Их подробная характеристика дана Н. И. Мордовченко в разделе вариантов Полн. собр. соч. Н. А. Добролюбова в шести томах, т. 2. М., 1935, стр. 652–657» О дискуссионности в данном случае текста 1862 г. см. наши соображения в статье «Старые и новые издания сочинений Добролюбова» (наст. изд. стр. 555–556), а также заметки М. Я. Елинчевской «Статья Н. А. Добролюбова “Когда же придет настоящий день?”» («Русская литература», 1965, № 1, стр. 90–97).

Добролюбову пришлось вновь приспособить свою статью к цензурным требованиям. Несмотря на все эти переработки, статья после напечатания привлекла внимание Главного управления цензуры, квалифицировавшего ее 18 июля 1860 г., а также другую работу Добролюбова «Заграничные прения о положении русского духовенства» и «Антропологический принцип в философии» Н. Г. Чернышевского как произведения, «потрясающие основные начала власти монархической, значение безусловного закона, семейное назначение женщины, духовную сторону человека и возбуждающие ненависть одного сословия к другому»10
Н. А. Добролюбов. Полн. собр. соч., т. 2. М., 1935.

Цензор Ф. Рахманинов, пропустивший статью, получил выговор.

Некрасов пытался склонить Добролюбова к некоторым уступкам, но тот не соглашался. Тургенев также упорствовал в своем требовании. Поставленный перед необходимостью выбора, Некрасов опубликовал статью Добролюбова, и это послужило ближайшим поводом к уже назревшему разрыву Тургенева с «Современником».

Перепечатанная после смерти Добролюбова в третьем томе первого издания его сочинений с новым заглавием и с значительнейшими изменениями текста, статья «Когда же придет настоящий день?» именно в издании 1862 г. была воспринята современниками и вошла в сознание читательских поколений как документ, отразивший эстетический кодекс и политическую платформу революционной демократии. Но и в журнальном тексте статья Добролюбова резко выделялась на общем фоне критических отзывов современников о «Накануне»12
Обзор отзывов о «Накануне» см. в примечаниях И. Г. Ямпольского к статье Добролюбова: Н. А. Добролюбов. Полн. собр. соч., т. 2, 1935, стр. 685–688. Ср. Г. В. Курляндская. Романы И. С. Тургенева 50-х – начала 60-х годов. – «Ученые записки Казанского университета», т. 116, кн. 8, 1956, стр. 107–113.

В разборе романа Добролюбов исходит прежде всего из необходимости выяснения объективного смысла литературного произведения и считает невозможным сводить его содержание к отражению авторских идей и намерений. При этом, как показывает рассматриваемая статья, критик вовсе не склонен игнорировать замысел произведения и идейную позицию автора. Однако в центре его внимания не столько то, «что хотел сказать автор; сколько то, что сказалось им, хотя бы и ненамеренно, просто вследствие правдивого воспроизведения фактов жизни». Добролюбов относится с полным доверием к способности писателя-реалиста подчинять свое художественное воображение ходу самой жизни, умению «чувствовать и изображать жизненную правду явлений». Такой принцип критики поэтому не может быть применен к писателям, дидактически подчиняющим изображение современной действительности не логике жизненных фактов, а «заранее придуманной программе».

Роман Тургенева открывал широкую возможность для формулировки политических задач, которые объективно вытекали из созданной автором картины русской жизни, хотя могли и не совпадать с его личными общественными стремлениями. Главную политическую задачу современности критик увидел в необходимости переменить «сырую и туманную атмосферу нашей жизни» силами русских Инсаровых, борцов не против внешнего угнетения, а против внутренних врагов. В этих прозрачных иносказаниях нетрудно было увидеть призыв к народной революции, во главе которой должны стать мужественные у убежденные руководители, подобные тургеневскому Инсарову.

Добролюбов с сочувствием отметил разнообразие этих лиц, каждое из которых «было смелее и полнее предыдущих». Особенно интересно в этой связи истолкование образа Лаврецкого, в котором Добролюбов видел «что-то законно-трагическое, а не призрачное», потому что этот герой столкнулся с мертвящей силой религиозных догматов или, говоря эзоповым языком Добролюбова, «целого огромного отдела понятий, заправляющих нашей жизнью». При этом не только программная сторона творчества Тургенева привлекала Добролюбова, а и то, что он назвал «общим строем» тургеневского повествования, «чистое впечатление», производимое его повестями, сложное и тонкое сочетание в них мотивов разочарования, падения с «младенческим упоением жизнью», их особенное ощущение, которое было одновременно «и грустно, и весело»14
М. Е. Салтыков-Щедрин в письме к П. В. Анненкову от 3 февраля 1859 г. заявлял по поводу «Дворянского гнезда»: «Да и что можно сказать обо всех вообще произведениях Тургенева? То ли, что после прочтения их легко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как общий уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора? <…> Я давно не был так потрясен, но чем именно – не могу дать себе отчета. Думаю, что ни тем, ни другим, ни третьим, а общим строем романа» (М. Е. Салтыков (Н. Щедрин). Полн. собр. соч., т. 18. Л., ГИХЛ, 1937, стр. 144).

Роман о «новых людях» Добролюбов представлял себе не только как лирическое повествование об их личной жизни. Личная жизнь героев, по идее Добролюбова, должна войти составным элементом в такое повествование, где герой представал бы перед читателем одновременно и как частный человек и как гражданский борец, стоящий лицом к лицу «с партиями, с народом, с чужим правительством, со своими единомышленниками, с вражеской силой». Такой роман Добролюбов представлял себе как «героическую эпопею» и Тургенева считал неспособным создать ее. Его сфера – не борьба, а лишь «сборы на борьбу» – об этом Добролюбов сказал в самом начале статьи. Между тем в личности Инсарова, в его характере, в его натуре он находил именно те черты, которые пристали подлинному герою современной эпопеи.

Людям старого поколения, понимающим долг как нравственные вериги, как следование «отвлеченному принципу, который они принимают без внутреннего сердечного участия», Добролюбов противопоставил сторонников новой морали, тех, кто «заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего». В другой статье – «Литературные мелочи прошлого года» («Современник», 1859, № I) Добролюбов вновь развернул антитезу «отвлеченных принципов» и живого, внутреннего влечения и снова положил ее в основу сравнительной характеристики старого и молодого поколений. Разрабатывая идейный и психологический портрет «новых людей», пришедших на смену рыцарям «отвлеченных принципов», Добролюбов видел в современных деятелях людей «с крепкими нервами и здоровым воображением», отличающихся спокойствием и тихой твердостью». «Вообще, – писал он, – молодое действующее поколении нашего времени не умеет блестеть и шуметь. В его голосе нет, кажется, кричащих нот, хотя есть звуки очень сильные и твердые».

Теперь, в статье «Когда же придет настоящий день?», характеризуя Инсарова, Добролюбов нашел в нем те самые черты, о которых он писал в свое время, говоря о «молодом действующем поколении», любовь к родине и к свободе у Инсарова «не в рассудке, не в сердце, не в воображении, она у него в организме», «он будет делать то, к чему влечет его натура», притом «совершенно спокойно, без натяжек и фанфаронад, так же просто, как ест и пьет» и т. д. Отмечая с глубоким сочувствием новые черты тургеневского героя, Добролюбов ясно видел, что в данном случае «охвачены художественным сознанием, внесены в литературу, возведены в тип» действительно существующие в жизни явления и характеры, распознанные ранее им самим и увиденные на русской почве. У Тургенева же Инсаров только дружески близок к русским людям, но сложился как тип не в условиях русской жизни.

Это связано было с тургеневским пониманием соотношения человека и среды, и вопрос этот вновь приводил Добролюбова к полемике с автором «Накануне». В статье «Благонамеренность и деятельность», опубликованной четыре месяца спустя после статьи «Когда же придет настоящий день?», Добролюбов выступил против «тургеневской школы» с ее постоянным мотивом «среда заедает человека». У Тургенева человек бессилен против исторических обстоятельств, он подавлен суровой властью социальной среды и потому не способен к борьбе с условиями, угнетающими передовых людей России. Критика тургеневского фатализма среды, подробно развернутая в статье «Благонамеренность и деятельность», налицо и в комментируемой работе. Вопрос о соотношении человека и среды Добролюбов ставит диалектически: те же самые условия, которые делают невозможным появление «новых людей», на известной ступени развития сделают их появление неизбежным. Теперь эта ступень в России достигнута: «Мы говорили выше, что наша общественная среда подавляет развитие личностей, подобных Инсарову. Но теперь мы можем сделать дополнение к своим словам: среда эта дошла теперь до того, что сама же поможет явлению такого человека», – этими словами Добролюбов намекал на то, что в России уже подготовлена почва для революционного действия. Всякую иную тактику в условиях 1860 г. Добролюбов считал либеральным донкихотством, и это опять-таки звучало полемически по отношению к Тургеневу, который в речи «Гамлет и Дон Кихот», опубликованной за два месяца до статьи Добролюбова о «Накануне», усмотрел черты донкихотства в людях борьбы и беззаветной убежденности, в «энтузиастах» и «служителях идеи». Как бы высоко ни ставил Тургенев людей донкихотского склада, он все же считал, что они сражаются с ветряными мельницами и не достигают своих целей. Поэтому Добролюбов отклонил от себя и своих единомышленников кличку Дон Кихота и вернул ее Тургеневу и сторонникам теории «заедающей среды»16
См. Ю. Г. Оксман. Тургенев и Герцен в полемике о политической сущности образов Гамлета и Дон Кихота. – «Научный ежегодник Саратовского университета». Филологический факультет, 1958, отд. III, стр. 25–29, а также: Ю. Д. Левин. Статья И. С. Тургенева «Гамлет и Дон Кихот». К вопросу о полемике Добролюбова и Тургенева. – «Н. А. Добролюбов. Статьи и материалы». Ответ. редактор Г. В. Краснов. Горький, 1965, стр 122–163.

Быть может, именно полемическая направленность статьи Добролюбова против многих взглядов Тургенева и была воспринята писателем как несправедливость и резкость. Во всяком случае ни общий анализ романа, ни высокая оценка реалистической силы тургеневского искусства не давали повода к такому пониманию добролюбовской статьи. Что же касается «неприятностей», которых опасался Тургенев, то, видимо, по его предположению, они могли возникнуть для него из-за тех революционных выводов, которые извлек Добролюбов из анализа «Накануне». В первоначальной редакции статьи эти выводы были еще более резкими и ясными. Но и в журнальном тексте, а тем более в тексте собрания сочинений революционный смысл статьи был ясно понят как современниками, так и читателями последующих поколений, прежде всего деятелями освободительного движения.

Так, П. Л. Лавров в статье «И. С. Тургенев и русское общество», помещенное в «Вестнике Народной воли», 1884, № 2, говоря о росте революционного движения в семидесятых годах, по сравнению с предшествующим периодом, остановился на статье Добролюбова. «Русские Инсаровы, – писал он, – люди «сознательно и всецело проникнутые великой идеей освобождения родины и готовые принять в ней деятельную роль», получили возможность «проявить себя в современном русском обществе» (Соч. Добролюбова, III, 320). Новые Елены не могли уже сказать: «Что делать в России?» Они наполняли тюрьмы. Они шли в каторгу»17
См. «И. С. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников», М. – Л., «Academia», 1930, стр. 31–32.

В. И. Засулич в статье по поводу сорокалетия смерти Добролюбову («Искра», 1901, № 13) отметила, что в критическом разборе «Накануне» Добролюбову удалось «написать с недопускающей сомнений ясностью свое революционное завещание подрастающей молодежи образованных классов»18
В. И. Засулич. Статьи о русской литературе. М., ГИХЛ, 1960, стр. 262. См. там же, стр. 249 о статье «Когда же придет настоящий день?» как о лучшей работе Добролюбова, «всего полнее обрисовывающей самого автора, его настроение, его неудовлетворенную потребность в новых людях и тревожную надежду на их появление».

В том же номере «Искры» была помещена статья В. И. Ленина «Начало демонстраций». В ней В. И. Ленин, коснувшись Добролюбова, сказал о том, что «всей образованной и мыслящей России дорог писатель, страстно ненавидевший произвол и страстно ждавший народного восстания против «внутренних турок» – против самодержавного правительства»19
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. V, стр. 370.

Важно, что в этой общей характеристике Добролюбова как революционного писателя В. И. Ленин опирался на статью «Когда же придет настоящий день?», откуда взята и формула «внутренние турки».

Примечания

Первоначальная редакция статьи была запрещена цензором В. Бекетовым около 19 февраля 1860 г. в корректуре. Добролюбов вынужден был сильно переработать статью, но и в смягченном виде она не удовлетворила нового цензора Ф. Рахманинова, просматривавшего ее с 8 по 10 марта 1860 г. в гранках. Добролюбову пришлось вновь приспособить свою статью к цензурным требованиям. Несмотря на все эти переработки, статья после напечатания привлекла внимание Главного управления цензуры, квалифицировавшего ее 18 июля 1860 г., а также другую работу Добролюбова «Заграничные прения о положении русского духовенства» и «Антропологический принцип в философии» Н. Г. Чернышевского как произведения, «потрясающие основные начала власти монархической, значение безусловного закона, семейное назначение женщины, духовную сторону человека и возбуждающие ненависть одного сословия к другому». Цензор Ф. Рахманинов, пропустивший статью, получил выговор.

И. С. Тургенев, познакомившийся со статьей Добролюбова о «Накануне» в ее доцензурной редакции, решительно высказался против ее напечатания: «Она кроме неприятностей ничего мне наделать не может, – писал Тургенев около 19 февраля 1860 г. Н. А. Некрасову, – она несправедлива и резка – я не буду знать, куда бежать, если она напечатается». Некрасов пытался склонить Добролюбова к некоторым уступкам, но тот не соглашался. Тургенев также упорствовал в своем требовании. Поставленный перед необходимостью выбора, Некрасов опубликовал статью Добролюбова, и это послужило ближайшим поводом к уже назревшему разрыву Тургенева с «Современником».

Но не только в «Накануне» видел Добролюбов у Тургенева «живое отношение к современности». Чуткость «к живым струнам общества» и «верный такт действительности» Добролюбов находил во всем творчестве Тургенева – в частности, в его трактовке «лишних людей». Пассивные, раздвоенные, рефлектирующие, не знающие «что делать», при всех отрицательных свойствах, они были для него (как и для Тургенева) «просветителями, пропагандистами – хоть для одной женской души, да пропагандистами». Добролюбов с сочувствием отметил разнообразие этих лиц, каждое из которых «было смелее и полнее предыдущих». Особенно интересно в этой связи истолкование образа Лаврецкого, в котором Добролюбов видел «что-то законно-трагическое, а не призрачное», потому что этот герой столкнулся с мертвящей силой религиозных догматов или, говоря эзоповым языком Добролюбова, «целого огромного отдела понятий, заправляющих нашей жизнью». При этом не только программная сторона творчества Тургенева привлекала Добролюбова, а и то, что он назвал «общим строем» тургеневского повествования, «чистое впечатление», производимое его повестями, сложное и тонкое сочетание в них мотивов разочарования, падения с «младенческим упоением жизнью», их особенное ощущение, которое было одновременно «и грустно, и весело».

Любопытно, что эти черты Добролюбов наметил сам задолго до выхода в свет «Накануне», причем сделал это в полемике с Тургеневым. Так, в статье «Николай Владимирович Станкевич» («Современник», 1858, № IV) Добролюбов выступил против тургеневской морали «долга» и «отречения», выраженной в повести «Фауст». Людям старого поколения, понимающим долг как нравственные вериги, как следование «отвлеченному принципу, который они принимают без внутреннего сердечного участия», Добролюбов противопоставил сторонников новой морали, тех, кто «заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего». В другой статье – «Литературные мелочи прошлого года» («Современник», 1859, № I) Добролюбов вновь развернул антитезу «отвлеченных принципов» и живого, внутреннего влечения и снова положил ее в основу сравнительной характеристики старого и молодого поколений. Разрабатывая идейный и психологический портрет «новых людей», пришедших на смену рыцарям «отвлеченных принципов», Добролюбов видел в современных деятелях людей «с крепкими нервами и здоровым воображением», отличающихся спокойствием и тихой твердостью». «Вообще, – писал он, – молодое действующее поколении нашего времени не умеет блестеть и шуметь. В его голосе нет, кажется, кричащих нот, хотя есть звуки очень сильные и твердые».

В. И. Засулич в статье по поводу сорокалетия смерти Добролюбову («Искра», 1901, № 13) отметила, что в критическом разборе «Накануне» Добролюбову удалось «написать с недопускающей сомнений ясностью свое революционное завещание подрастающей молодежи образованных классов». В том же номере «Искры» была помещена статья В. И. Ленина «Начало демонстраций». В ней В. И. Ленин, коснувшись Добролюбова, сказал о том, что «всей образованной и мыслящей России дорог писатель, страстно ненавидевший произвол и страстно ждавший народного восстания против «внутренних турок» – против самодержавного правительства». Важно, что в этой общей характеристике Добролюбова как революционного писателя В. И. Ленин опирался на статью «Когда же придет настоящий день?», откуда взята и формула «внутренние турки».

Из книги Деревня. Рассказы для юношества автора

Из книги Фрегат «Паллада» автора Добролюбов Николай Александрович

Примечания Впервые – «Современник», 1858, № 6, отд. II, стр. 195–197. Авторство установлено на основании письма Добролюбова к А. П. Златовратскому от 7 июля 1858 года.Очерки И. А. Гончарова «Фрегат "Паллада"» вызвали большое количество критических откликов, преимущественно

Из книги Историческая библиотека автора Добролюбов Николай Александрович

Примечания Впервые – «Совр»., 1858, № 12, отд. II, стр. 252–256, без подписи. Принадлежность рецензии Добролюбову установлена на основании списка, составленного Чернышевским (ЛН, т. 25–26, стр. 247).«Историческая библиотека», издававшаяся при «Современнике», возглавлялась

Из книги Сватовство Ченского, или Материализм и идеализм автора Добролюбов Николай Александрович

Примечания Впервые – «Совр.», 1859, № 8, отд. III, стр. 262–275, без подписи. Вошло с незначительными изменениями в изд. 1862 г., т. III, стр. 157–170.Пьеса «Сватовство Ченского…» издана анонимно. Авторство драматурга, генерала М. П. Руднева (1803–1867), установлено в книге: А. Ф. Писемский.

Из книги Учебная книга русской истории автора Добролюбов Николай Александрович

Примечания Впервые – «Журнал для воспитания», 1859, № 8, отд. VI, стр. 105–109, без подписи.«Учебная книга русской истории» (в пяти выпусках) издавалась в 1859–1870 годах.Рецензия Добролюбова на выпуск 1-й книги опубликована в «Современнике», 1859, № 5 (см. т. 4 наст. изд.).С. М. Соловьев

Из книги Уголовное дело. Бедный чиновник. Соч. К.С. Дьяконова автора Добролюбов Николай Александрович

Примечания Условные сокращенияВсе ссылки на произведения Н. А. Добролюбова даются по изд.: Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М. – Л., Гослитиздат, 1961–1964, с указанием тома – римской цифрой, страницы – арабской.Белинский – Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во

Из книги Парижские тайны автора

Примечания «Отечественные записки», 1844, т. XXXIII, № 4, отд. V, стр. 21–36 (ценз. разр. около 30 марта 1844). Без подписи.Роман Эжена Сю «Парижские тайны» появился в полном переводе на русский язык в 1843 году, в «Репертуаре». В обзоре «Русская литература в 1843 году» Белинский, отмечая

Из книги Россия до Петра Великого автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания Список сокращенийВ тексте примечаний приняты следующие сокращения:Анненков – П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1960.Белинский, АН СССР – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953–1959.ГБЛ – Государственная библиотека

Из книги Сто русских литераторов. Том первый автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания Список сокращенийВ тексте примечаний приняты следующие сокращения:Белинский, АН СССР – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., тт. I–XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953–1959.«Белинский и корреспонденты» – В. Г. Белинский и его корреспонденты. М., Отдел рукописей Государственной

Из книги Славянский сборник автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания Список сокращенийВ тексте примечаний приняты следующие сокращения:Анненков – П. В. Анненков. Литературные воспоминания. Гослитиздат, 1960.БАН – Библиотека Академии наук СССР в Ленинграде.Белинский, АН СССР – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во АН

Из книги Упырь. Сочинение Краснорогского автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания В журнальном тексте в заглавии рецензии опечатка: Красногорского.Этой фантастической повестью в русской литературе дебютировал А. К. Толстой, будущий поэт, драматург, автор исторических романов. Псевдоним образован от названия имения Красный рог, в котором

Из книги Русская литература в 1843 году автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания «Отечественные записки», 1844, т. XXXII, № I, отд. V, стр. 1–42 (ценз. разр. 31 декабря 1843). Без подписи.Настоящий обзор в значительной части посвящен характеристике современного состояния литературы и широким историко-литературным экскурсам в двадцатые годы. В

Из книги Русская литература в 1844 году автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания «Отечественные записки», 1845, т. XXXVIII, № I, отд. V, стр. 1–42 (ценз. разр. 31 декабря 1844). Без подписи.Настоящая статья лишь в незначительной части является обзором литературных явлений истекшего 1844 года. В основном же она направлена против славянофильства. Еще в

Из книги Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. Издание третье… автора Белинский Виссарион Григорьевич

Примечания Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. Издание третье… (с. 435–436). Впервые – «Отечественные записки», 1844, т. XXXII, № 2, отд. VI «Библиографическая хроника», с. 52–53 (ц. р. 31 января; вып. в свет 3 февраля). Без подписи. Вошло в КСсБ, ч. IX, с. 80–82.Помимо этой рецензии,

Из книги «Находить в самых обыкновенных вещах пиитическую сторону» автора

Примечания Статья эта в виде предисловия открывала вторую книжку альманаха «Аониды» (1797). В предисловии к первому тому «Аонид» Карамзин так определил задачи альманаха: «Почти на всех европейских языках ежегодно издается собрание новых мелких стихотворений под именем

Из книги «Сид» автора Карамзин Николай Михайлович

Любопытно, что эти черты Добролюбов наметил сам задолго до выхода в свет "Накануне", причем сделал это в полемике с Тургеневым. Так, в статье "Николай Владимирович Станкевич" ("Современник", 1858, № IV) Добролюбов выступил против тургеневской морали "долга" и "отречения", выраженной в повести "Фауст" . Людям старого поколения, понимающим долг как нравственные вериги, как следование "отвлеченному принципу, который они принимают без внутреннего сердечного участия", Добролюбов противопоставил сторонников новой морали, тех, кто "заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего". В другой статье – "Литературные мелочи прошлого года" ("Современник", 1859, № I) Добролюбов вновь развернул антитезу "отвлеченных принципов" и живого, внутреннего влечения и снова положил ее в основу сравнительной характеристики старого и молодого поколений. Разрабатывая идейный и психологический портрет "новых людей", пришедших на смену рыцарям "отвлеченных принципов", Добролюбов видел в современных деятелях людей "с крепкими нервами и здоровым воображением", отличающихся спокойствием и тихой твердостью". "Вообще, – писал он, – молодое действующее поколении нашего времени не умеет блестеть и шуметь. В его голосе нет, кажется, кричащих нот, хотя есть звуки очень сильные и твердые".

Теперь, в статье "Когда же придет настоящий день?", характеризуя Инсарова, Добролюбов нашел в нем те самые черты, о которых он писал в свое время, говоря о "молодом действующем поколении", любовь к родине и к свободе у Инсарова "не в рассудке, не в сердце, не в воображении, она у него в организме", "он будет делать то, к чему влечет его натура", притом "совершенно спокойно, без натяжек и фанфаронад, так же просто, как ест и пьет" и т. д. Отмечая с глубоким сочувствием новые черты тургеневского героя, Добролюбов ясно видел, что в данном случае "охвачены художественным сознанием, внесены в литературу, возведены в тип" действительно существующие в жизни явления и характеры, распознанные ранее им самим и увиденные на русской почве. У Тургенева же Инсаров только дружески близок к русским людям, но сложился как тип не в условиях русской жизни.

Это связано было с тургеневским пониманием соотношения человека и среды, и вопрос этот вновь приводил Добролюбова к полемике с автором "Накануне". В статье "Благонамеренность и деятельность", опубликованной четыре месяца спустя после статьи "Когда же придет настоящий день?", Добролюбов выступил против "тургеневской школы" с ее постоянным мотивом "среда заедает человека". У Тургенева человек бессилен против исторических обстоятельств, он подавлен суровой властью социальной среды и потому не способен к борьбе с условиями, угнетающими передовых людей России. Критика тургеневского фатализма среды, подробно развернутая в статье "Благонамеренность и деятельность", налицо и в комментируемой работе. Вопрос о соотношении человека и среды Добролюбов ставит диалектически: те же самые условия, которые делают невозможным появление "новых людей", на известной ступени развития сделают их появление неизбежным. Теперь эта ступень в России достигнута: "Мы говорили выше, что наша общественная среда подавляет развитие личностей, подобных Инсарову. Но теперь мы можем сделать дополнение к своим словам: среда эта дошла теперь до того, что сама же поможет явлению такого человека", – этими словами Добролюбов намекал на то, что в России уже подготовлена почва для революционного действия. Всякую иную тактику в условиях 1860 г. Добролюбов считал либеральным донкихотством, и это опять-таки звучало полемически по отношению к Тургеневу, который в речи "Гамлет и Дон Кихот", опубликованной за два месяца до статьи Добролюбова о "Накануне", усмотрел черты донкихотства в людях борьбы и беззаветной убежденности, в "энтузиастах" и "служителях идеи". Как бы высоко ни ставил Тургенев людей донкихотского склада, он все же считал, что они сражаются с ветряными мельницами и не достигают своих целей. Поэтому Добролюбов отклонил от себя и своих единомышленников кличку Дон Кихота и вернул ее Тургеневу и сторонникам теории "заедающей среды" .

Быть может, именно полемическая направленность статьи Добролюбова против многих взглядов Тургенева и была воспринята писателем как несправедливость и резкость. Во всяком случае ни общий анализ романа, ни высокая оценка реалистической силы тургеневского искусства не давали повода к такому пониманию добролюбовской статьи. Что же касается "неприятностей", которых опасался Тургенев, то, видимо, по его предположению, они могли возникнуть для него из-за тех революционных выводов, которые извлек Добролюбов из анализа "Накануне". В первоначальной редакции статьи эти выводы были еще более резкими и ясными. Но и в журнальном тексте, а тем более в тексте собрания сочинений революционный смысл статьи был ясно понят как современниками, так и читателями последующих поколений, прежде всего деятелями освободительного движения.

Так, П. Л. Лавров в статье "И. С. Тургенев и русское общество", помещенное в "Вестнике Народной воли", 1884, № 2, говоря о росте революционного движения в семидесятых годах, по сравнению с предшествующим периодом, остановился на статье Добролюбова. "Русские Инсаровы, – писал он, – люди "сознательно и всецело проникнутые великой идеей освобождения родины и готовые принять в ней деятельную роль", получили возможность "проявить себя в современном русском обществе" (Соч. Добролюбова, III, 320). Новые Елены не могли уже сказать: "Что делать в России?" Они наполняли тюрьмы. Они шли в каторгу" .

В. И. Засулич в статье по поводу сорокалетия смерти Добролюбову ("Искра", 1901, № 13) отметила, что в критическом разборе "Накануне" Добролюбову удалось "написать с недопускающей сомнений ясностью свое революционное завещание подрастающей молодежи образованных классов" . В том же номере "Искры" была помещена статья В. И. Ленина "Начало демонстраций". В ней В. И. Ленин, коснувшись Добролюбова, сказал о том, что "всей образованной и мыслящей России дорог писатель, страстно ненавидевший произвол и страстно ждавший народного восстания против "внутренних турок" – против самодержавного правительства" . Важно, что в этой общей характеристике Добролюбова как революционного писателя В. И. Ленин опирался на статью "Когда же придет настоящий день?", откуда взята и формула "внутренние турки".

Сноски

1

Бей в барабан и не бойся! (нем.). – Ред.

2

Как это красиво, как очаровательно! (франц.). – Ред.

3

Нас уже упрекали однажды в пристрастии к молодому поколению и указывали на пошлость и пустоту, которой оно предается в большей части своих представителей. Но мы никогда и не думали отстаивать всех молодых людей огулом, да это и не согласно было бы с нашей целью. Пошлость и пустота составляют достояние всех времен и всех возрастов. Но мы говорили и теперь говорим о людях избранных, людях лучших, а не о толпе, так как и Рудин и все люди его закала принадлежали ведь не к толпе же, а к лучшим людям своего времени. Впрочем, мы не будем неправы, если скажем, что и в массе общества уровень образования в последнее время все-таки возвысился.

4

Против этой мысли может, по-видимому, свидетельствовать необыкновенный успех, которым встречаются издания сочинений некоторых наших писателей сороковых годов. Особенно ярким примером может служить Белинский, которого сочинения быстро разошлись, говорят, в количестве 12 000 экземпляров. Но, по нашему мнению, этот самый факт служит лучшим подтверждением нашей мысли. Белинский был передовой из передовых, дальше его не пошел ни один из его сверстников, и там, где расхватано в несколько месяцев 12 000 экземпляров Белинского, Рудиным просто уже делать нечего. Успех Белинского, доказывает вовсе не то, что его идеи еще новы для нашего общества и требуют больших усилий для распространения, а именно то, что они дороги и святы теперь для большинства и что их проповедание теперь уже не требует от новых деятелей ни героизма, ни особенных талантов.